Поскольку на гвоздику эту красную

И есть, и будут точки зренья разные.

Дым над хижиной

Эту свою балладу

начну я в глуши такой,

Где не найти адвоката,

лишь судьи есть под рукой.

Безмолвны рощи какао,

в хижинах нет огней;

Как вымерла вся деревня,

один лишь дымок над ней.

В хижине у Воттуна

все племя сошлось чуть свет.

Уже очаг догорает,

а Воттуна все нет.

Воттун пошел к англичанину,

три дня уже нет его.

Пошел передать он мысли

племени своего.

Но английский начальник

в железо его заковал

И только потом его мысли

к себе на допрос позвал.

Так легче выиграть диспут,

когда, придя на допрос,

Помнит, что он закован,

тот, кто мысли принес.

Ночное позднее время;

полисмену не по душе,

Что снова сошлось все племя

в Воттуновом шалаше.

Воттун говорил здесь речи,

он не просто болтун,

Говорят, что для всей империи

стал опасен Воттун,

Руки Воттуна закованы,

но в одной из газет,

Говорят, на первой странице,

напечатан его портрет.

Говорят, он сказал англичанам,

что земля под ними горит,

Говорят, это очень отчаянно –

то, что он говорит,

Будто бы масло пальмовое

и каучуковый сок,

Чем отдавать англичанину,

лучше вылить в песок,

Будто бы тот, кто спину

гнет для чужих барышей, –

Будто бы он унижен

таким порядком вещей.

Будто бы он поэтому

голоден, болен, слаб,

Будто бы здесь, в Нигерии,

есть еще слово «раб»,

Будто бы это слово

надо выжечь дотла.

Будто б тогда Нигерия

счастливой страной была!

О чем еще говорил он?

О чем говорил? Ах да!

Будто б врачей побольше

надо послать сюда;

Будто б надо лекарствами

пичкать черных детей;

Будто б они не выживут

без этих его затей;

Будто бы надо черным

школы построить тут;

Будто б они без грамоты

ну прямо не проживут;

Будто б все они люди,

у всех своя голова, –

И так говорил он, будто бы

сам верил в свои слова!

Полисмен идет по деревне.

Все заперто на замок,

Но над хижиною Воттуна

вьется в небо дымок.

Вьется тонкий, как волос,

среди непроглядной мглы

И упрямый, как голос,

закованный в кандалы.

Полисмен идет по деревне.

Полисмен до утра следит.

Хозяина нет, но в хижине

племя его сидит.

– Воттун в кандалы закован,

а что же сделаем мы?

Неужели мы свои мысли

не выручим из тюрьмы?

Против нас англичане

сети плетут свои.

Судья – племянник начальника,

начальник – дядя судьи.

Начальник сказал: – Из Лондона

пусть едет к вам

адвокат.

Но нанять адвоката

может тот, кто богат.

Тысяча фунтов стерлингов

адвокату цена.

У адвоката дети,

у адвоката жена.

Адвокату ехать и ехать –

Нигерия далеко.

Нет, нанять адвоката

племени нелегко:

Весь урожай какао

за самый хороший год

Тысячу фунтов стерлингов

племени не дает!

И все-таки, все-таки, все-таки,

пусть целый год голодать,

Надо тысячу фунтов

адвокату отдать.

Пусть берет свою тысячу,

пусть скорее едет сюда,

Чтобы спасти Воттуна

от неправедного суда!

Уже решается племя

на долгий голодный год.

Но у порога хижины

негр молодой встает:

– А вдруг у начальника нашего

и в Лондоне есть друзья?

А вдруг адвокату окажется

родственником судья?

И они с судьей соберутся

и все решат, как хотят.

И наши голодные дети

нам этого не простят!

Нет, лучше напишем в Гану,

там есть один адвокат.

Он черный, он телеграмму

нам дал, что приехать рад.

С начальником незнаком он,

судье не родственник он.

Он денег у нас не просит

за то, что знает закон.

Ему нужна только виза,

чтоб это дело начать.

Начальник должен поставить

на ней большую печать!

– Пусть ставит! – сказало племя. –

Пусть среди ночи встает.

И то, что назвал ты визой,

нам прямо в руки дает! –

И, покинув шалаш Воттуна,

все племя ночью пошло

К большому дому начальника,

где бетон и стекло.

Где в комнатах вентиляторы,

лед и водопровод.

Где день и ночь полисмены

вдвоем стоят у ворот.

Но их начальнику мало

в такую бурную ночь.

Он вызвал отряд полиции,

он просит ее помочь!

Полиция окружила

племя со всех сторон.

Теперь начальник спокойно

вышел на свой балкон.

– Зачем вы явились ночью?

– Потому что не можем ждать!

Ту вещь, что зовется визой,

ты нам должен отдать.

Ты должен на ней поставить

свою большую печать.

И пока не сделаешь это,

мы не будем молчать!

– Я не дам вам визы, я знаю,

что едет к вам адвокат

(Еще б не знать! У начальника

на телеграфе брат.)

Я не дам адвокату визы,

даром проездит он.

Воттун все равно виновен

и будет мной осужден!..

– Мы не уйдем без визы! –

Уже взведены курки,

Но, как черные статуи,

стоят впереди старики.

– Мы не уйдем без визы! –

говорят старики,

Людскими глазами глядя

в автоматов зрачки.

– Мы не уйдем без визы! –

твердят их мертвые рты,

Когда уже автоматы

пролаяли из темноты.

Не отступив от слова,

сами они не ушли –

Их сыновья и внуки

на плечах унесли.

Но и начальник слово

выдержал до конца.

Сослан Воттун в оковах

на добычу свинца.

Говорят, он