Местные жители не знают точно, когда и по какой причине произошел этот гигантский обвал. Вероятно, это случилось из-за огромной полости, заполненной водой; внезапно она прорвалась, увлекая за собой вместе с потоком часть горы. Некоторые уверяют, что виной тому было озеро, неожиданно хлынувшее в долину; в самом деле на соседних горах немало таких водоемов; один из них якобы находился на плато под названием Помо-Сан, нависающем над городом, который и пострадал от оползня.

Дацзяньлу был отстроен на новом месте в узкой части долины и раскинулся на обоих берегах реки Да. В этом населенном пункте нет ничего примечательного. Его улицы в основном представляют собой узкие проходы, вдоль которых тянутся небольшие китайские лавки. Проулки и тесные дома наводнены китайцами. В часы трапез можно видеть, как и повсюду в Китае, торговцев, сидящих за столами в своих магазинах и ловко орудующих палочками, уплетая из мисок рис с различными приправами.

Вскоре после того как в 1942–1943 годах Дацзяньлу официально провозгласили столицей Сикана, правительство Лю Ванвэя начало работы по обновлению и очистке города. Некоторые улицы расширили, а вдоль правого берега реки разбили бульвар. Как уже говорилось, были возведены современные здания, предназначенные для местных центральных контор. Кроме того, построили красивый дом для губернатора, довольно большую гостиницу для приезжих и кинотеатр. В гостинице было мало постояльцев, и вскоре там разместились местные отделы центральных органов управления. Кинотеатр же сгорел дотла во время одного из пожаров, о которых я упоминала. Еще до того как он сгорел, на его долю выпало немало славных дней. Война никак не отразилась на неуемной страсти китайцев ко всякого рода зрелищам. В Чэнду театры и кинотеатры заполнялись до отказа на протяжении всего периода боевых действий. Нередко находившиеся в толпе женщины брали штурмом вход в такое заведение, при этом некоторые из них падали в обморок или получали травмы.

В маленьком городке Дацзяньлу не возникало подобных ситуаций, но и здесь от зрителей не было отбоя. Наивные военные фильмы чередовались с другими картинами, которые, если верить рекламным плакатам, обещали быть невероятно интересными. Более двух месяцев на деревянном щите у входа в кинотеатр красовалась большая афиша. Плакат на высоких подпорках был установлен столь искусно, что невольно бросался в глаза всем прохожим. На нем была изображена обнаженная женщина, стоявшая в ручье, струившемся среди леса. Лежавший рядом с этой наядой тигр прижимался головой к ее бедру и выразительно смотрел влюбленными глазами.

Мне рассказывали, что некоторые миссионеры, вынужденные проходить мимо кинотеатра по своим делам, сурово осуждали голую женщину и ее зверя. Возможно, они ощущали волнующие токи «sex-appeal»[135], исходившие от этой пары. Афиша не шокировала не столь чувствительных местных жителей, но создавала у них странное представление о нравах западных женщин. Я слышала, как один из прохожих спокойно сказал другому: «Так уж заведено у этих иностранок».

Дацзяньлу еще больше похорошел, когда в городе вырос новый квартал, расширивший низменную часть города, расположенную за местом слияния двух рек. Вдоль правого берега реки протянулась длинная вереница домов; некоторые из них были неосмотрительно построены в той части русла, которая зимой пересыхает. Те, кто проектировал этот квартал, решили, что небольшая плотина сможет удержать воду во время летнего паводка. Ничего подобного. В первое же после окончания строительства лето река, разлившаяся от сильных дождей, снесла, точно соломинки, стоявшие на ее пути строения и затопила все здания, расположенные на берегу.

Солдаты местного гарнизона поспешно соорудили другую запруду, которая отвела часть потока, но вода, столкнувшись с препятствием, обрушилась на левый берег и залила простиравшиеся там возделанные поля. Некий огородник, владевший обширным участком земли, сулившим этим летом обильный урожай, видел, что больше половины возделанной им земли ушло под воду вместе с произраставшими на ней овощами. Он был разорен и не мог рассчитывать на какую-либо денежную компенсацию.

Хозяева, лишившиеся собственности в связи с расширением ряда городских улиц, также ничего не получили за причиненный им ущерб. В Китае не принято возмещать людям убытки. Между тем дом семьи процветающих торговцев был полностью затоплен. У другого лавочника, как я наблюдала, уцелел лишь крошечный клочок земли, где можно было разве что стул поставить, при этом он уперся бы в стену соседа. Торговцы, чьи магазины были загублены, лишились не только своих небольших капиталов, вложенных в недвижимость, но и всяких средств к существованию. Более того, с хозяев, заново отстроивших фасады своих уменьшившихся в размере домов, взимались огромные налоги, шедшие на мощение тротуаров перед их жилищами. Ясно, что в таких условиях обновление города стало для многих не поводом для веселья, а источником огорчений.

Несмотря на перемены, произошедшие в Дацзяньлу, город не обрел красоты, и столица Сикана не производит такого впечатления, как столица Цинхая, крупный населенный пункт Синин. Дацзяньлу — все тот же захолустный город, зажатый между очень высокими горами в узкой лощине, практически в ущелье, где почти никогда не светит солнце. Тем не менее сейчас Дацзяньлу проветривается лучше, чем прежде, и благодаря бульвару, протянувшемуся вдоль реки, у горожан появилась возможность совершать приятные прогулки.

К сожалению, в пылу преобразований здесь упустили из виду санитарный вопрос. В Китае, Индии и большинстве восточных стран этому редко уделяется внимание. Не будем чрезмерно придирчивыми — мы сами не так уж давно стали заботиться о гигиене, и в этом отношении все еще далеко не идеально.

Река Да, протекающая через Дацзяньлу, служит водостоком для нечистот. На левом берегу, где дома стоят у самой воды, уборные нависают над руслом реки на всем протяжении построек. Во время паводков, когда вода быстро прибывает, это не причиняет особых неудобств, но зимой, когда река мелеет и половина русла пересыхает, возникает жуткое зловоние.

Это почти не трогает китайцев; здешние общественные туалеты гораздо больше отравляют окружающую среду. Но это еще цветочки по сравнению с тем, как благоухает равнина, где расположена столица Сычуани Чэнду; за неимением скота, снабжающего поля навозом, их удобряют жидким содержимым выгребных ям.

В Дацзяньлу после многочисленных караванов, состоящих из яков, лошадей и мулов, остается немало отходов, которые можно было бы использовать, но местные крестьяне предпочитают орошать свои посевы вонючей жидкостью, доставляя ее на поля в лоханях, подвешенных к бамбуковым шестам, которые люди несут на плечах.

Еще более странно, что иностранцы нередко перенимают у китайцев этот отвратительный обычай. Несмотря на то, что кучи испражнений яков лежат у самого порога, французские миссионеры-католики поступают почти исключительно на китайский манер. Они черпают удобрения для своих садов из отхожих мест — больших, открытых, обложенных кирпичом ям, лишенных стоков. Иногда это приводит к несчастным случаям. У одного из моих знакомых в такие ямы упали и утонули немало кур и несколько поросят.