Переступив порог своей тихой квартиры, он тут же издал облегченный вздох и уже, наверное, в сотый раз подумал о том, что же, в конце концов, уготовано им с Лусией в будущем. Не вызывало сомнения, что вся Испания, не говоря уже о самой Лусии, с нетерпением ожидают того момента, когда он наконец поведет ее к венцу. Однако для самого Менике сей вопрос все еще оставался открытым. Несколько раз они с Лусией даже расходились в разные стороны после того, как она в очередной раз закатывала ему скандал по поводу его нежелания делать ей предложение. И всякий раз он с легкой душой уходил от нее, искренне радуясь тому, что благополучно соскочил с этих американских горок, в которые превратились его отношения с Лусией и все, что связано с ее карьерой и ее безумным образом жизни.

– Она несносна! – повторял он себе в такие минуты. – С ней не совладает и святой!

Но вот проходило несколько часов в тишине и покое, он успокаивался, приходил в себя и снова начинал скучать по Лусии и желать ее всеми фибрами своей души. А кончалось все тем, что он чуть ли не на коленях приползал к ней и слезно вымаливал у нее прощение.

– Да, обещаю, я куплю тебе обручальное кольцо, – клялся он в такие минуты, а Лусия в ответ только пожирала его горящими глазами, и они тут же набрасывались друг на друга, с ненасытной жадностью занимались любовью, оба испытывая страшное облегчение от того, что их временная разлука наконец подошла к своему концу. Между ними снова воцарялись мир и гармония, и так продолжалось до тех пор, пока терпение Лусии не иссякало, и тогда она закатывала очередной скандал. И все начиналось сначала…

Менике и сам не понимал, почему он никак не может решиться на этот последний и самый важный шаг в своей жизни. Загадкой для него оставалось и другое: в глубине души он знал, что никогда не бросит Лусию. Почему его так тянет к ней, недоумевал он порой. Чисто сексуальное влечение? Или виной всему несравненный талант Лусии, который он имел возможность лицезреть воочию во время ее выступлений? Неужели это талант действует так возбуждающе, как сильнейший афродизиак, разжигая в крови сладострастие? Да она сама была этим самым возбудителем, что тут говорить, размышлял Менике. Она просто… Лусия, и этим все сказано. Порой ему казалось, что они с Лусией попали в какую-то ловушку, которую подстроила им судьба, и теперь обречены вечно танцевать свой пасодобль на пару друг с другом.

– Это совсем не любовь, а какое-то наваждение сродни наркомании, – бормотал про себя Менике, пытаясь сконцентрироваться на той мелодии, которую сейчас сочинял. Но внимание постоянно рассевалось, и это, по его мнению, было еще одной проблемой в его взаимоотношениях с Лусией. Ибо, работая с ней целыми днями напролет, он практически не имел времени для того, чтобы заниматься собственным творчеством, не говоря уже о самостоятельной карьере исполнителя. Так, когда ее пригласили на гастроли в Лиссабон, она даже не соизволила поинтересоваться у него, а хочет ли он ехать туда вместе с ней, ибо уже изначально все решила: он поедет, и на этом точка.

– Возможно, мне лучше остаться и никуда не ездить, – промолвил он, обращаясь к своей гитаре. – Пусть отправляется в Потругалию одна.

Потом глянул в окно и увидел пугающее зрелище: прямо по улице перед его домом маршируют вооруженные солдаты. Опасно расставаться в такой момент, когда Испания, судя по всему, уже на пороге гражданской войны. А Лусия продолжает жить в своем мире фламенко, и вся эта шушера, которая крутится вокруг нее, все эти музыканты и танцоры так же, как и она сама, мало что смыслят в том, что творится в реальном мире. Все они вполне могут окончить свои дни в тюрьме, а то и вовсе рискуют быть расстрелянными за одно неверно сказанное слово.

Но разве это его проблема? Или он сам постарался сделать ее своей проблемой?

Менике зевнул. Вчера они вернулись с вечеринки, устроенной по поводу успешного завершения ее шоу, под самое утро. Он осторожно положил гитару на стол, потом вытянулся на кушетке и закрыл глаза. Однако, несмотря на усталость, сон не шел. Мрачные предчувствия терзали душу.

* * *

– Что там за шум на улице? – поинтересовалась у него Лусия, когда на следующий вечер он зашел в ее гримерную в театре «Колизей».

– Это работает тяжелая артиллерия, Лусия. – Менике прислушался к грохоту, долетавшему извне, и почувствовал, как страх сковал сердце. – Боюсь, волнения уже начались.

– Театр все еще пуст, хотя уже пора начинать представление. А мне сказали, что на мое сегодняшнее выступление все билеты проданы.

– На улицах сейчас очень небезопасно, Лусия. А потому многие люди благоразумно решили остаться дома. А те, кто все же рискнул и пришел в театр, уже поспешили уйти обратно. Надо решать, что делать. Возможно, стоит отменить представление и тоже поторопиться домой, пока туда еще можно добраться. В конце концов, это наше последнее представление на сцене «Колизея», а с учетом того, что завтра мы отправляемся на гастроли в Лиссабон…

– За всю свою жизнь я еще ни разу не отменила ни одного своего выступления. И сегодня тоже не отменю! Я буду танцевать, даже если в зале останутся одни уборщицы. – Лусия поднялась со стула уже в полном сценическом гриме: лицо ее светилось изнутри каким-то необычным светом. – Никакие payos из числа военных не помешают мне танцевать! – воскликнула она с вызовом.

В этот момент где-то неподалеку прогремел мощнейший взрыв, от которого содрогнулись даже массивные стены театра. С потолка на иссиня-черные волосы Лусии посыпалась побелка. Она в испуге схватила Менике за руку.

– Ay, Dios mio! Что там творится?

– Полагаю, националисты хотят взять штурмом центр города. А неподалеку от театра расквартирован военный гарнизон… Послушай, Лусия! Все же нам лучше уйти отсюда прямо сейчас. И надо как можно скорее прорываться в Лиссабон.

В гримерку начали заглядывать другие члены их труппы, у всех на лицах читался откровенный ужас.

– Возможно, уходить уже поздно, Менике, – сказал Хозе, расслышав его последние слова. – Я тут попробовал высунуть нос на улицу: нигде ни единой души. В городе полнейший хаос! – Хозе суеверно перекрестился.

К Лусии подбежал взволнованный Чилли и схватил ее за руку. Лицо его было искажено страхом.

– Лусия, Розальба сегодня осталась дома одна. Ты же знаешь, она снова подвернула лодыжку! Я должен немедленно бежать к ней. Представляю, в какой она сейчас опасности!

– Ты куда? – схватил его за руку Себастьян, пытаясь образумить Чилли. – Сейчас нельзя выходить на улицу! А твоя Розальба – разумная женщина, побудет в квартире одна, и ничего с ней не случится. Ты же оставайся здесь. Пойдешь к ней утром.

– Нет, я должен бежать к ней прямо сейчас! А вы берегите себя. Даст бог, свидимся еще в этой жизни. – Чилли порывисто расцеловал Лусию в обе щеки и опрометью выбежал из гримерной.

Остальные члены труппы растерянно переминались с ноги на ногу. Внезапный порыв Чилли, видно, вызвал у всех шок.

Менике слегка откашлялся.