И что же вы думаете? Наутро дом пустовал! Именно! Пребывал в том же виде, что и накануне, что и последние десять лет! Он был заперт, занавески были задернуты, свет не горел, дым из труб не шел. И никаких следов, что там кто-то живет. И уж тем более не плакал никакой ребенок, которого якобы принесли с собой ночные незнакомцы. Словно ничего и не произошло, а Мюриэлл Ворни просто примерещилось…

В итоге все с нашей улицы решили, что никто сюда ночью не приезжал: вы понимаете, помимо прочего, миссис Ворни слегка склонна к привирательству. И вскоре все забыли о странной истории и о странных незнакомцах, прибывших во время грозы.

И так, в прежнем виде, совершенно пустым, если не считать изголодавшихся по живому обществу привидений старой жены полковника Шейна и ее злобной матери, которые, как он уверял, измывались над ним годами, дом № 24 простоял почти месяц.

Все шло своим чередом, пока однажды в бакалейную лавку братьев Моул, что на углу с Пуговичной, не зашел некий господин. Он представился как мистер Мортон, купил фунт чая и три фунта овсяной крупы, а еще поинтересовался, где бы он мог найти местного молочника и где располагается лавка булочника. Мистер Моул-старший спросил, на какой именно улице живет «любезный мистер Мортон», и тот сообщил, что недавно переехал на Каштановую, № 24. Мистер Мортон узнал, что хотел, а также договорился касательно ежедневной доставки покупок посыльным. Наш почтальон, старый мистер Лейни, рассказывал, что этот Мортон и к нему на почту заглянул, где оформил подписку на «Сплетню». По его словам, этот господин не знал даже, как называется местная газета, вы представляете? Откуда же он приехал, что не знает нашу «Сплетню» – из-за Пыльного моря? Что ж, больше здесь никто не сомневался в рассказе Мюриэлл Ворни, и всех с нашей улицы озаботили два вопроса: отчего мистер Мортон не выходил из дома целый месяц и где же те, с кем он прибыл во время грозы?

Еще целую неделю мы видели одного лишь мистера Мортона. Каждое утро, часов в семь, он уходил из дома, а возвращался почти в восемь вечера. При нем был портфель, да и в целом выглядел он, как конторский клерк. Одним утром наш дворник, мистер Блувиш, предложил мистеру Мортону свои услуги (мести также и у двери дома номер № 24 и забирать мусорные мешки). Так же он посоветовал мистеру Мортону своего племянника-трубочиста. Мистер Мортон согласился по поводу мусора и крыльца, но по поводу прочистки труб ответил решительным отказом – так, словно не хотел пускать кого-то из посторонних к себе в дом, будто что-то там скрывает. Мистер Блувиш поинтересовался, один ли мистер Мортон или же с семьей поселился в доме покойного полковника и не является ли он ему родственником, но тот увильнул от ответа. Все подозрительнее и подозрительнее, так ведь? Мистер Блувиш меж тем уверял всех, что, когда обметал крыльцо, никого в окне не видел – словно дом был пуст.

Еще пару месяцев картина в № 24 оставлась неизменной: Мортон уходил, Мортон возвращался, забирал у посыльных из лавок заказы, получал ежедневную «Сплетню», никаких писем не отправлял и не получал – об этом мистеру Питерсу из дома № 6 сказал сам мистер Лейни (они старые друзья и частенько играют в бридж).

Однажды мистер Миллн, молочник, припозднился и доставлял молоко не утром, как обычно, а уже днем, и при этом он как всегда оставил бутылку молока у дверей дома № 24. Я как раз сидела у окна, занималась пряжей да поглядывала на улочку без какой-либо задней мысли – и вдруг вижу: дверь дома напротив приоткрывается, в щелочку пролазит чья-то рука, забирает бутылку с собой и исчезает. Дверь снова закрылась и все вроде бы вернулось в норму. И это, скажу я вам, был вовсе не мистер Мортон, ведь мистер Мортон ушел еще утром. Я поняла: в доме кто-то был еще!

И вскоре выяснилось, кто. В один из дней мадам Тиззл и ее подруга миссис Хенн как и всегда в три часа дня прогуливались по улице и вдруг увидели в окне дома № 24 женщину. Она занималась уборкой – носилась по гостиной со щеткой. И это вместо того, чтобы подключить пневмоуборщик, вы представляете? Миссис Хенн ее поприветствовала, но женщина испуганно вскрикнула, словно ее застали за чем-то постыдным, и убежала вглубь дома. Так мы убедились, что в № 24 живет не только мистер Мортон. Никакого следа ребенка ни мадам Тиззл, ни миссис Хенн, тем не менее, не увидели.

На следующее же утро занавески на окне были отдернуты, и женщина в гостиной уже ни от кого не пряталась. Видимо, они с мистером Мортоном решили, что раз их вычислили, то уже нет смысла таиться. Миссис Мортон (мы узнали, что они супруги с ее же слов) оказалась такой же необщительной, как и мистер Мортон. Дом она не покидала, посыльных из лавок не впускала, веля им оставлять заказы на крыльце, с соседями была чужда и неразговорчива – обменивалась лишь короткими приветствиями и причем, заметьте, делала она это не всегда уместно – желала доброго дня даже когда день был скверным и унылым.

Жизнь шла своим чередом, и вот однажды чета Доури, что живут на углу, увидели мистера Мортона у миссис Фрункель, в ее лавке игрушек «Тио-Тио»! Он покупал там… разумеется, игрушку, можете поверить?! Все подтвердилось! Ребенок существовал! Мистер Мортон купил погремушку в виде раздутого генерала, и Доури решили, что в двадцать четвертом доме живет мальчик. Когда они поинтересовались об этом, мистер Мортон ретировался, словно ребенок – это невесть какая тайна.

Ребенок Мортонов все не показывался, а самого мистера Мортона видели в «Тио-Тио» еще не раз. Погремушки постепенно сменялись все более взрослыми игрушками, и только лишь так мы понимали, что неизвестный ребенок жив и что он растет.

И вот однажды дверь дома № 24 открылась, и из нее вышла миссис Мортон. За руку она держала мальчика лет шести, аккуратненько одетого и причесанного. Она отвела его в школу и вернулась домой. Она же и забрала его после окончания уроков. Мальчика звали Калебом. Такой же молчаливый и тихий ребенок, как и сами Мортоны,