По предложению леди Маргарет Генрих назначил учителем Гарри ее протеже, поэта Джона Скелтона, человека очень образованного. Вечно хмурый, с неподвижным лицом, Скелтон обладал изрядным умом и был остер на язык, он потешал всех своими сатирами. Генрих обрадовался, когда известный голландский ученый-гуманист Дезидериус Эразмус посетил Элтем и сказал Гарри, что Скелтон – несравненный светоч знаний, украшение литературы и лучшего учителя принцу не найти. Однако Гарри явно в этом сомневался. Учитель был строг, уделял много внимания соблюдению королевского достоинства, а турнирами и войнами не интересовался.

Но Елизавета видела, как ее сын расцветает под руководством этого наставника. Она трепетала от восторга, замечая, что Скелтон выявил и поощряет талант принца к музыке. Мальчик играл на лютне как ангел – по крайней мере, так казалось Елизавете – и уже начал сочинять собственные песни.

– Хоть он и юн, но уже начал понимать общие основы теологии, – сказал ей Скелтон, когда они сидели в учебной комнате в Элтеме, а Гарри, склонив над книгой рыжую головку, постигал азы латыни. Увидев, что королева удивленно изогнула брови, учитель улыбнулся. – Вообще-то, у него есть свое мнение, и он убедительно его отстаивает. Принц очень умен, мадам, превосходно овладевает языками и любит учение само по себе; он – прекрасная новая маленькая роза, достойная своего рода.

Елизавета склонила голову, принимая комплимент, и продолжила листать тетради Гарри. Они были аккуратными, почти совсем без клякс и помарок.

– Кажется, он опережает свой возраст, – заметила она.

– Определенно. Но разумеется, этого и следовало ожидать.

– Я бы скорее думала, что это следствие ваших с ним занятий, – сказала Елизавета.

– Ах, мадам, наставник лишь настолько хорош, сколь податлив материал, с которым ему приходится работать. Иметь такого способного ученика – большая радость.

В комнате Маргарет ситуация складывалась совсем иная. На пороге семилетнего возраста девочка умела читать и писать, хотя и не слишком уверенно. Она предпочитала музыку и танцы, и ее воспитательницы жаловались, что принцесса все время ерзает во время уроков, так как ей хочется поскорее заняться чем-нибудь другим.

– Что ж, давайте на сегодня отложим книги, – сказала Елизавета и взяла лютню, которую Генрих купил Маргарет. – Я хочу послушать, как вы играете, – обратилась она к дочери; к счастью, та имела некоторый талант к музицированию и уже неплохо играла на клавикордах.

В общем, день прошел очень приятно. Елизавета успела провести какое-то время и с младшей дочерью, порадовалась тому, как хорошо та развита для шести месяцев и как она мила. Малышка совсем не оробела, а при виде матери заскакала на руках у няньки и захихикала, когда Елизавета взяла дочку и поцеловала ее маленькую головку. Это напомнило ей другую головку, которая когда-то лежала у нее на плече и невидимым призраком до сих пор витала в этих покоях. Бет каждый день появлялась в мыслях Елизаветы.

Сидя в барке по пути обратно в Шин, Елизавета благодарила Господа за то, что он дал ей таких прекрасных детей. Она горячо желала, чтобы им не пришлось расти в мире, омраченном угрозами и интригами, и молилась, чтобы в детство Маргарет, Гарри и Марии не вторгались тревоги и заботы, осаждавшие их отца.

Надежды оказались напрасными. По возвращении Елизавета застала Генриха в большом возбуждении, он метался по комнате, как лев в клетке.

– Яков вторгся в Англию вместе с Уорбеком. Мои разведчики сообщают, что Уорбек обещал ему в награду Бервик.

– Как он смеет! Бервик принадлежит не ему, а Англии.

Елизавете не хотелось напоминать Генриху, что Бервик, за который в течение столетий англичане много раз бились с шотландцами, был захвачен Ричардом во время правления ее отца.

Король перестал метаться по комнате и с решительным видом повернулся к Елизавете:

– Я отправлю на север армию, чтобы разделаться с этими негодяями и взять в плен Уорбека. Надеюсь, скоро я увижусь с самозванцем лицом к лицу!

Однако, когда на юг просочились донесения с места событий, стало ясно, что армия Якова больше интересовалась грабежом и возобновлением старых приграничных распрей, чем возведением Уорбека на английский трон.

– И как только он увидел нашу армию, – весело рассказывал Генрих, поглощая за обедом ростбиф, – сразу кинулся обратно в Шотландию!

– Значит, сражения не было?

– Нет. И по общему мнению, жестокость шотландцев вызвала отвращение у Уорбека, кроме того, он обозлился, что они не стали помогать ему. Между ним и Яковом произошел разлад, и я полагаю, что теперь смогу заставить короля выдать нашего друга Уорбека. В противном случае я могу рассчитывать на парламент в финансировании войны против Шотландии.

Парламент проявил сговорчивость, и Англия встала на грань войны. Однако раздоры продолжались и продолжались.

Весной 1497 года Елизавета почувствовала себя плохо, она испытывала усталость, одышку и иногда головокружения. Однажды ей пришлось остаться в постели.

– Вы бледны, дорогая, – с обеспокоенным видом сказала леди Маргарет, придя навестить ее.

– У меня болит голова и сердце колотится, – ответила Елизавета.

– Думаю, это тревоги из-за Уорбека дают о себе знать.

– Боюсь, что так. Скорей бы все улеглось. Я так надеялась, что мы проведем время вместе в Гринвиче и дети будут с нами, а теперь я слишком слаба для этого.

– Не беспокойтесь. Хвала Богу, наши милые детки здоровы и наслаждаются весенним солнцем в саду. И я надеюсь, что, милостью Божьей, вы скоро поправитесь.

Но это произошло лишь к июню, дети уже вернулись в Элтем, а она и Генрих – в Шин. Однажды днем Елизавета и ее дамы обсуждали, как переделать старую одежду, когда объявили о приходе Генриха.

– Оставьте нас! – распорядился он, и женщины мигом удалились.

Елизавета в тревоге поднялась из реверанса.

– Опять Уорбек? – срывающимся голосом спросила она.

– Нет, Бесси. Люди Корнуолла восстали и идут на Лондон.

– Но почему? – Елизавета дрожала от потрясения. – Чего они хотят?

– Они возмущены новыми налогами. Мне пришлось увеличить сборы ради защиты королевства. Мятежникам нужна моя голова. Негодяи! Бесси, нельзя терять времени. Я приказал собрать вооруженный эскорт, чтобы вас отвезли в Элтем забрать детей. Вы доставите их в дом моей матери Колдхарбор. Он расположен в пределах городских стен, так что там вы будете в безопасности.

– А что будет с вами, мой дорогой? – воскликнула Елизавета, прижимаясь к нему.

– Я выступаю с армией на запад и покончу с бунтарями.

Она замолчала, пытаясь побороть страх.

– Да пребудет с вами Господь. И пусть Он вернет вас ко мне целым и невредимым.

Новая гроза обрушилась так внезапно, что у Елизаветы голова пошла кругом и она едва не