его брата. Однако про сэра Уильяма Стэнли они не упоминали, как будто вовсе ничего не случилось. И когда граф проводил их в Латом-хаус, огромный дом в Ланкашире, куда Елизавета так и не попала бурным летом 1485 года, она была тронута его сообщением, что для облегчения их поездки он построил отличный каменный мост в Уоррингтоне. На всем протяжении пути вдоль дороги собрались толпы народа, одни люди встречали короля и королеву радостно, другие – нет, но Елизавета обращалась ко всем с улыбкой, кивала, грациозно махала рукой и радовалась, слыша в ответ аплодисменты.

– Дары всем! – крикнул Генрих, и его помощники принялись бросать в толпу россыпью золотые монеты; некоторые зеваки стали выкрикивать благословения королю. К концу поездки он уже вовсю улыбался.

Увидев Латом, Елизавета ахнула и заметила, что Генрих прищурился. Дворец был великолепный, достойный короля, и Елизавета легко могла представить, о чем думает ее супруг: не слишком ли роскошный дом выстроил для себя один из его подданных. Пока они подъезжали к замку через олений парк, Елизавета насчитала восемнадцать башен, делящих пополам мощные стены.

Леди Маргарет встречала их во дворе, сгорая от нетерпения услышать новости о внуках. Она лично отвела Елизавету и Генриха в отведенные им покои, где они с удовольствием отдохнули и освежились после долгой дороги.

– Приятно было получить такой теплый прием от местных жителей, – сказал Генрих, скидывая сапоги и растягиваясь на постели. – Вы очаровали их, Бесси!

– Думаю, раздача даров помогла, – улыбнулась Елизавета.

– Идите сюда, – сказал он и протянул к ней руки.

В Латоме короля и королеву потчевали великолепными яствами, развлекали музыкой и танцами. На второй день Дерби провел их по всему дому и поднялся вместе с ними на крытую свинцом крышу, чтобы показать прекрасный вид на сельскую округу. Елизавета пережила неприятный момент, когда Генрих подошел к самому краю крыши и стоял там, любуясь панорамой. Она не могла поверить своим ушам, когда шут Дерби подошел к своему господину и прошептал ему на ухо:

– Том, помни Уилла.

Елизавета застыла, так как он имел в виду, разумеется, сэра Уильяма Стэнли, и на какие-то ужасные несколько секунд она обмерла от мысли: вдруг Дерби сейчас столкнет Генриха с крыши, сделать это было проще простого. Сердце у нее бешено заколотилось. Но Генрих тоже услышал слова шута и резко повернулся со словами:

– Пойдемте вниз.

Дерби, сделав суровое лицо, глянул на шута и пошел вперед.

– Этого наглеца нужно повесить! – воскликнула Елизавета, как только они с Генрихом остались наедине.

– Он шут, а потому волен говорить, что ему вздумается, – отозвался Генрих.

– Но он подстрекал вашего отчима к измене. Я правда испугалась, что они сейчас расправятся с вами.

– Шутка была в дурном вкусе, но Дерби верен мне, и он женат на моей матери, это достаточная гарантия безопасности для меня. Нет, Бесси, чем меньше слов, тем легче залечить рану. Но я поговорю с Дерби, чтобы он прогнал от себя этого негодяя.

На третий день пребывания в Латоме Генрих и Елизавета ужинали с хозяевами, когда прибыл гонец с посланием для короля. Прочитав письмо, Генрих поднял глаза и сдвинул брови:

– Уорбек попытался совершить вторжение. У него четырнадцать кораблей, полные наемников; они встали на якорь у Дила. Он послал солдат на берег провести разведку, но люди в Кенте были настороже и призвали войско, которое я оставил там на всякий случай. Вторгшихся на нашу территорию изрубили в куски, и флот Уорбека ушел на запад, в Ирландию, где попытался атаковать Уотерфорд, но мой наместник, сэр Эдвард Пойнингс, с легкостью отогнал врага. Мои советники считают, что Уорбек теперь двигается в сторону Шотландии.

– Счастливо отделались! – буркнул Дерби, а Елизавета вздохнула с облегчением.

– Это мы еще увидим, – сказал Генрих. – Все зависит от того, примет ли его король Яков. Ну, я не собираюсь терять сон из-за этого и не вижу причин прерывать тур по стране. Может быть, шотландцы дадут отпор Уорбеку или Яков захочет устроить свару посерьезнее! В любом случае мы скоро все узнаем.

– Значит, вы сможете поехать с нами в Ноусли? – спросила мать Генриха.

– Да, миледи, – ответил он.

Охотничий дом в Ноусли находился к востоку от деревушки Ливерпуль. Генрих с Елизаветой провели там день, наслаждаясь охотой. Затем пришло время прощаться с Дерби и леди Маргарет, потом они отправились в город Манчестер, где проводились ярмарки, и дальше на юг. Когда король с королевой проехали Маклсфилд, Стаффорд и Личфилд, Елизавета начала ощущать растущую усталость и тошноту, а оказавшись в Вудстоке, уже не сомневалась, что снова ждет ребенка. Генрих обрадовался, но и встревожился, так как его супруга была сильно утомлена.

– Мы отдохнем здесь немного, – сказал он, – у меня нет неотложных дел.

Елизавета обрадовалась передышке. Когда тошнота отступила, она стала по утрам гулять по парку или заходила в зверинец посмотреть на животных, а после обеда лежала на постели с книгой. Дамы развлекали ее сплетнями и музыкой, а Генрих присоединялся к ней при каждой трапезе. Как приятно было пожить частной жизнью, не появляясь на публике, тем более что Елизавете часто хотелось только спать, и ничего больше.

Сентябрь начался приятно – прекрасный месяц золотой листвы с теплой погодой и легким ветерком. Но потом задули сильные ветры, листья полетели с деревьев. Выходя на воздух, Елизавета понимала, что ей нужна накидка. Во время одной из своих одиноких прогулок по саду она услышала за спиной топот бегущих ног, быстро обернулась и увидела Генриха, лицо его выражало смятение.

– Бесси… – выдохнул он, остановившись и положив руки ей на плечи. – Бесси, cariad, у меня есть новости. Сядьте. – Он подвел ее к каменной скамье, обнял и как будто не мог продолжать.

– В чем дело?! – испуганно воскликнула Елизавета.

– Наша Бет… – Генрих сглотнул. – Господь забрал ее к себе.

Елизавета закрыла рот ладонью:

– Нет! Нет! Только не наша малютка Бет!

Она уронила голову на грудь Генриху и разрыдалась. Потерять ребенка – это ужасно, такое случалось с другими людьми, но с нею и Генрихом – никогда, ведь Господь улыбался их союзу, разве нет? Предаваясь скорби в объятиях супруга, слезы которого мешались с ее слезами, Елизавета видела только одно – протянувшиеся вперед долгие годы без Бет, пустые, полные горя…

– Почему? – наконец спросила она. – Бет была здорова. Никаких дурных признаков… наверное, все произошло внезапно.

Генрих утер глаза:

– У нее была лихорадка. Вы знаете, как легко дети погибают от нее. Доктора ничего не могли сделать.

– Это ужасно. Жизнь ее так внезапно