вышли из домов, желая, пока он еще жив, увидеть его в последний раз, так как считали, что он скоро скончается от ран. 2. Когда же он избежал смерти, народ установил его бронзовую статую в лучшей части Форума и дал ему из общественной земли земельный участок такой по размеру, какой он сможет опахать кругом за один день упряжкой волов. Кроме даров из общественной казны, каждый человек — и мужчины, и женщины — отдал ему однодневную порцию пищи, хотя все испытывали крайний недостаток самого необходимого, а всего людей насчитывалось более трехсот тысяч. 3. Гораций, проявивший в то время такую вот доблесть, более достоин удивления, чем какой бы то ни было другой когда-либо родившийся римлянин, однако из-за увечья ног он не мог служить городу впредь. Из-за этого несчастья он ни разу не получил ни консульства, ни какого иного военного командования. 4. Таким образом, он, совершив необыкновенный поступок в происшедшей тогда войне, достоин благодарности римлян как никто другой из прославившихся своим мужеством. А кроме него, был еще Гай Муций, по прозвищу Корвин, муж из знатного рода и сам стремящийся к великим делам. О нем я расскажу немного позже, обратившись сперва к тому, каким несчастьям подвергся город в то время.

XXVI[602]. Ведь после того сражения царь тирренов разместился лагерем на близлежащем холме, с которого прогнал римский гарнизон и теперь стал хозяином всех земель, лежащих по ту сторону реки Тибр. Сыновья же Тарквиния и его зять Мамилий на плотах и челноках переправились со своими войсками на противоположную сторону реки, прилегающую к Риму, и в укрепленном месте разбивают лагерь. Делая оттуда вылазки, они опустошали римскую округу, разрушали жилища и нападали на скот, выходивший из укреплений на пастбища. 2. Так как враги господствовали над всем тем, что находилось под открытым небом, и ни съестные припасы из сельской округи не ввозились в город, ни по реке ничего не доставлялось, разве только самая малость, вскоре многие тысячи людей, израсходовав то немногое, что у них было запасено, стали испытывать нужду в самом необходимом. 3. Вскоре множество рабов, бросив своих хозяев, начали ежедневно сбегать, ушли к тирренам и многие из беднейших плебеев. Консулы, видевшие все это, решили просить латинов, еще сохранявших союз с римлянами и предпочитавших сохранять дружбу, поскорее прислать им военную помощь. Консулы также решили отправить послов в Кумы в Кампании и в города, находящиеся в Помптинской долине, чтобы те попросили предоставить им хлеб на вывоз. 4. Латины же уклонились от помощи на том основании, что им нельзя воевать ни против Тарквиниев, ни против римлян, так как они заключили договор о дружбе с обеими сторонами. Но Ларций и Герминий, отправленные послами для привоза хлеба, в безлунную ночь доставили по реке со стороны моря многочисленные челны, заполненные разнообразной провизией из Помптинской равнины, и при этом остались незамеченными противником. 5. Когда эти припасы быстро истощились и люди испытали такую же нужду, как и прежде, то тирренец, узнав от перебежчиков, что жители страдают от голода, обратился к ним, приказав принять Тарквиния, если хотят освободиться от войны и голода.

XXVII[603]. Когда же римляне не приняли его повеления, но предпочли терпеть все невзгоды, Муций понял, что им останется одно из двух: либо в силу нехватки продовольствия вскоре отказаться от своего решения, либо, твердо стоя на своем, погибнуть жалкой смертью. Попросив консулов созвать для него сенат: он, мол, откроет ему нечто значительное и важное, — Муций, когда сенат был собран, заявляет следующее: «Отцы, я, решив отважиться на предприятие, благодаря которому город освободится от сегодняшних несчастий, вполне уверен в этом деле и думаю, что без труда осилю его. Что же касается моей жизни, я не имею больших надежд на то, что мне удастся остаться в живых после этого предприятия, вернее, если говорить честно, у меня нет вообще никаких надежд. 2. Собираясь подвергнуться опасности, я не считаю верным, что никто не узнает о моих великих замыслах даже в том случае, если меня постигнет неудача в этом деле, но в случае успеха я рассчитываю встретить высокие почести, благодаря которым вместо смертного тела мне достанется бессмертная слава. 3. Сейчас небезопасно рассказывать народу о том, что я задумал, чтобы кто-нибудь, руководствуясь личной выгодой, не разгласил то врагу, что подобно сокровенным мистериям следует хранить в глубокой тайне. Вам же (ведь я полагаю, что вы будете крепко хранить этот секрет), я первым и единственным открываю ее, а от вас в надлежащее время о ней узнают и другие граждане. 4. Замысел же мой таков: я собираюсь, притворившись перебежчиком, отправиться в лагерь Тарквиниев. Если, разоблаченный ими, я погибну, то ваша численность уменьшится только на одного гражданина. Если же мне удастся проникнуть в лагерь, то я обещаю вам убить вражеского царя. По смерти Порсены война кончится, а я претерплю то, что уготовано мне божеством. Имея вас, как будущих очевидцев этих моих замыслов и свидетелей перед народом, я ухожу, сделав надежду на лучшее будущее отечества своим проводником в пути».

XXVIII. Получив одобрение заседавших в сенате и благоприятные предзнаменования относительно этого предприятия, он переправляется через реку и, достигнув лагеря тирренов, входит в него, обманув охранявших ворота и прикинувшись одним из их единоплеменников: ведь он не имел никакого видимого оружия и изъяснялся на тирренском языке, который узнал еще ребенком, будучи обучен своим воспитателем, тирреном по происхождению. 2. Когда же он пришел на площадь к палатке командующего, то увидел мужа, выделяющегося своим ростом и физической силой, облаченного в пурпурную одежду и расположившегося на командном возвышении; вокруг него стояло много вооруженных людей. Сделав ложный вывод, (ведь он никогда не видел царя тирренов), Муций решил, что этот человек и есть Порсена. На самом деле это был секретарь царя, который восседал на трибунале, пересчитывая воинов и раздавая им продовольственные пайки. 3. Направившись к секретарю сквозь окружавшую того толпу, никем не остановленный, без видимого оружия, он поднимается на возвышение, выхватывает кинжал и разит сего мужа в голову. Секретарь сразу же умирает, а Муция, немедленно схваченного теми, кто находился рядом с трибуналом, отводят к царю, уже узнавшего от других об убийстве секретаря. 4. Порсена при виде Муция воскликнул: «О негоднейший из людей, ты, кто вскоре будет наказан по достоинству, скажи, кто ты, откуда пришел и с чьей помощью собирался свершить столь значительное дело? И кого ты задумал убить, только моего секретаря или