Натан оказался рядом вовремя, когда я подкинула над нами клочки бумаги, и они, словно, последний снег этой холодной зимы разлетелись в разные стороны.

– Зачем ты это сделала? – вроде как с ухмылкой спросил он.

Я обняла его за шею и притянула к себе, заглядывая в глаза.

– Не хочу больше игр. Хочу все начать с чистого листа. И, если там будет место для Тома, то Вселенная сама столкнет нас с ним.

Коул рассмеялся, запрокинув голову, а потом серьезно посмотрел мне в глаза и сказал:

– Я люблю тебя, Настя. Ты моя Sunny-мумия…

Но я не успела ответить ему, так как его губы уже накрыли мои.

А все-таки Золушка в своем стареньком платьице, перепачканном золою, была во сто раз милее, чем ее сестрицы, разодетые в бархат и шелк.

Шарль Перро

Однажды я смотрела фильм, где девушка влюбилась в звезду, в известного всем певца. И вот она просыпается утром в его номере, а продюсер говорит ей, что она может идти, потому что Фанатки не пьют кофе на завтрак со своим кумиром, они уходят еще до завтрака. Я тоже так думала, пока не встретила Джонатана, который заставил считаться со мной своих продюсеров и менеджеров, а также злого и слишком профессионального агента, с которым расставаться не пожелал, потому что обязан был ей многим.

И сейчас, спустя год после событий в нашем маленьком поселке, мы послушно исполняли ее приказ присутствовать на премии Оскар в качестве приглашенных звезд. Я-то, конечно, никакой звездой не была, хотя иногда пристальное внимание в общественных местах просто ужасало, но Джонатан не решился ей перечить, потому что одна из сторон звездной жизни – это посещение всевозможных званых обедов, ужинов, презентаций и премий. Всем правят связи, встречи и рукопожатия. Ну вы поняли.

Райли и Джонатан, готовые к выходу на красную дорожку, уже сидели в гостиной одного из самых дорогих номеров отеля и что-то бурно обсуждали, до меня долетали только обрывки фраз, потому что их заглушал звук фена, которым приглашенный стилист пытался сотворить дом у меня на голове. Я переживала, как бы не вышла прическа, похожая на начес моей начальницы из прошлой жизни – Виктории, но постоянно болтающий мастер заверил, что в итоге получится нечто потрясающее.

– Стоп, – шикнула я. – Замолчи хоть на минутку.

Узкая выщипанная полоска брови этого жеманника приподнялась вверх, и глаза широко раскрылись. Я показала на фен, и он его отключил.

– Я должна это слышать, – заговорщически произнесла я.

– Что слышать, милая? – мелодично пропел он.

– Я хочу подслушать их. Что тут непонятного? – я привстала с пуфа и направилась к двери.

Стараясь не шуметь и не обозначать своего присутствия, я осторожно приоткрыла дверь, нажав на ручку, и голос Натана заставил меня застыть на месте:

– Я переживаю, Райли.

– Ох, Джонатан… – вздохнула она. – Надеюсь, ты хорошо все обдумал?

– У меня было достаточно времени, – он встал напротив двери, загородив своей спиной весь обзор, чем очень раздражал меня. Хотелось видеть все, что там у них происходит. Пока я поняла, что Райли чем-то встревожена, но чем не знала.

– Черт! – выругался стилист над головой. Вот, наглец, тоже подслушивал.

– Жаль, что организаторы премии не доставляют звезд на белых лимузинах, – насмешливо произнесла агентша.

Пока я ничего не понимала, но не собиралась отходить от двери.

– Прекрати… – ответил мой гребанный британец.

– Ну принц же должен быть на белом коне.

– Какой в этом смысл, – с огорчением вздохнул Джонатан, – все равно я не смогу ее взять с собой в машину.

– Натан, ты же сам видел пожелания продюсеров премии. У них все спланировано. Не переживай мы выйдем следом за вами. Мы уже решили, что это прекрасная возможность, наконец, представить всем свою новую… свою Золушку официально.

Мы со стилистом переглянулись, и он утвердительно кивнул и закатил глаза.

Я, конечно, знала, что нам предстояло что-то такое, потому как все слухи об исчезновении Джонатана со съемок, тогда зимой, отмена или перенос проектов вызвали сенсацию. Пресса просто сходила с ума, но до нас им было не добраться. После выписки еще месяц мы жили в области, в арендованном доме, где никто не знал, кто мы и никто нам не мешал, кроме Райли, связывающейся с Коулом по скайпу и покрывающей его исчезновение. Надо отдать ей должное, все же где-то очень глубоко внутри у нее все же находилось сердце.

– Да просто все не так, как мне бы хотелось, – Джонатан был чем-то удручен.

– Мы же все продумали, все получится даже лучше. Будь уверен. Твоя девочка такого не ожидает…

Натан сдвинулся в сторону от просвета, в который я за ними подглядывала, прошел вдоль стены, открывая обзор на Райли с озабоченным выражением лица. И я бы сейчас все отдала, чтобы узнать, о чем они болтают. И, что скрывают.

– Я тоже ничего не понимаю… – пожал плечами мой друг по подслушиванию.

Пришлось шикнуть на него и закрыть дверь, чтобы не совал свой нос туда, куда не надо.

***

Москва. Земляной вал. Роскошная квартира в центре города, где в своей гостиной дожидается клубники маленькая избалованная новая москвичка – Женечка. Вечер. Закинув свои слегка опухшие ножки на пару подушек, она отчаянно листала новый выпуск журнала «Ок!» в попытках сравнить свою жизнь с жизнью селебрити.

Она размышляла о том, что вроде бы и лицом она вышла, и рост был подходящий, но все ж мужчина попался ей не тот. И низковат, и в очках, и кудрявый, да и в постели… А так вроде бы все хорошо начиналось.

В прихожей щелкнул замок, и послышалось шуршание пакетов.

– Это ты, зайка? – медленно протянула Женечка.

– Да, мой пушистик. Это я. Я принес тебе клубнички.

И зайка быстрыми шагами ушуршал на кухню, откуда стали доноситься звуки льющейся из крана воды, звяканье тарелок и шуршание пакетов.

Женечка думала, что, в принципе, жаловаться ей было не на что – квартира в центре Москвы, последняя марка БМВ на подземной парковке (пока она не может в нее влезть из-за объемного животика). Работать не надо, муж души не чает, но что-то все равно угнетало.

Взгляд остановился на одной занимательной странице журнала.

– Глеб?! – крикнула она своего длинноухого. – А как звали ту девушку? Ну, помнишь, ты с ней в одной группе учился в университете? Ну та, что самолет изображала.

Из кухни выскочил счастливый Глеб с тарелкой свежей клубники, его волосы торчали крупными спиралями во все стороны, а щеки розовели, обветрившись от ветра на улице. Новоиспеченная москвичка скривилась.

– Что, дорогая? – поинтересовался он.