Удовлетворенный этой частью сражения Велисарий начал присматриваться к снайперам. В каждом бастионе находилось примерно по дюжине таких людей, их главной обязанностью было целиться в солдат малва, несших гранаты или сумки с зарядами. Или, возможно, — хотя Велисарий пока ни разу не видел, чтобы малва использовали такое оружие — пытались под стенами настроить свою версию стреляющей огнем пушки, спроектированной Иоанном Родосским для «Победительницы».

Полководец не завидовал заданию снайперов. Они стреляли из грубых ружей, заряжающихся с дула — опять же, из-за сурового недостатка латунных патронов, — и во время выстрела происходила определенная утечка пороха вверх от зарядного механизма. Вскоре у каждого снайпера чернело лицо и на лбу появлялись ожоги.

Естественно, другим недостатком для снайпера являлось особое внимание врага. Пока Велисарий наблюдал, один из стрелков на стене бастиона внезапно повалился мертвым на утрамбованную землю. Он представлял собой массу разбитой плоти и крови, а мозги вытекали у него из разбитого черепа. Ужасные раны выглядели так, словно стреляли из нескольких мушкетов одновременно. Феликс яростно выругался.

— Это проклятые органы! Я на них не рассчитывал. Но, в любом случае, их не так много.

Игнорируя протесты телохранителей — Исаака и Приския, — Велисарий подполз к внутренней стороне бастиона и выставил перископ за стену. Через несколько секунд он заметил то, что хотел.

Малва оказались достаточно разумными и учитывали свое количественное преимущество над римлянами, поэтому выбрали органы, а не митральезы. Органы были еще грубее — самое примитивное быстро стреляющее огнестрельное оружие, — но у них имелось огромное преимущество — их легко производить в большом количестве, используя имеющиеся в наличии навыки и материалы. У малва была еще более узкая техническая база, чем у римлян.

Орган больше всего был похож на тачку с дюжиной стволов, выложенных рядом друг с другом перпендикулярно направлению движения «тачки». Только здесь было два колеса вместо одного, как в коляске рикши, которого Велисарию показывал Эйд. Органы заряжали с дула, поэтому требовалось какое-то время для перезарядки. Но их можно было легко, вручную передвигать на позиции и удивительно просто из них целиться, причем обслуживали орган только два человека. Отдача получалась достаточно слабой и, навострившись, прицеливаться можно было, используя две деревянные ручки — даже настраивать дальность, просто умело поднимая орган вверх или вниз на больших колесах, поверх которых держались стволы.

И у малва было много этих орудий. На территории, которая была видна Велисарию при помощи перископа, он насчитал не меньше семнадцати. Органы стояли примерно в сотне ярдов от бастионов, обеспечивая огонь прикрытия для войск, пытавшихся штурмовать стены.

Полководец снова бросил взгляд сквозь бойницы в боковой стене бастиона. Затем, удовлетворенный, что митральез и гранат достаточно для удержания вражеской армии, пытающейся взять соединяющую бастионы стену, полководец повернулся к Григорию и приказал:

— Скажи всем людям, чтобы начинали стрелять из трехфунтовых по органам, вместо того чтобы обеспечивать дополнительную защиту стены. Картечью, на таком близком расстоянии, орудия должны вскоре стереть малва в порошок. Одним большим недостатком этих органов является то, что обслуживать их должны люди, стоящие на открытой местности.

Григорий кивнул. Мгновение спустя он уже спускался по лестнице, которая обеспечивала доступ к боевой платформе бастиона. Внизу, в закрытом бункере, ждал телеграфист, чтобы передавать приказы во все части наружных укреплений. И внутренних тоже, поскольку одним из первых заданий, которое дал Велисарий своим инженерам, было проложить телеграфную линию ко всем ключевым позициям треугольника.

Одно из этих мест находилось не более чем в полумиле: ближайший из укрепленных лагерей, где Ситтас и тысяча его катафрактов ожидали приказа на вылазку. Велисарий уже достаточно увидел из бастиона. Пришло время вернуться в центр связи. В любом случае, солнце начинало садиться.

Когда он спускался по лестнице, то проигнорировал громкие — даже театральные — вздохи облегчения его телохранителей. И проигнорировал кристаллический эквивалент вздоха, прозвучавший у него в сознании. Ему даже удалось проигнорировать первые несколько слов Маврикия, когда он зашел в телеграфный бункер.

— Мы наконец решили прекратить играть в молодого разведчика? — Исааку и Прискию, которые протискивались вслед за Велисарием в узкую дверь бункера, Маврикий сказал: — Вам ведь удалось удержать этого проклятого дурака от плясок на стене, не так ли?

После того как с этим, несомненно, существенным вопросом разобрались, хилиарх тут же перешел к главному.

— Пришло время отправить на вылазку Ситтаса, — проворчал он. — Завтра на рассвете. Каждая крепость сейчас отчитывается об одном и том же: малва отогнали от стен, и они начинают отходить в стороны. Ты можешь называть это «фланговым маневром», если хочешь. Только я сомневаюсь, что это приказал кто-то из высокопоставленных офицеров.

Велисарий покачал головой.

— Я видел их потери у стен, Маврикий. Эти люди получили достаточно. Они просто пытаются уйти с линии огня, не отступая фактически.

Он уставился на расправленную на столе карту. Она показывала расположение всех его вынесенных вперед фортов, а также лагеря, где Ситтас и его тяжеловооруженная конница ждали приказа, подобно тиграм, готовым выпрыгнуть из засады. Внешние укрепления были спроектированы как раз для этой цели. В сущности они отводили войска малва прочь от крепостей в четыре точки, специально рассчитанные на атаку катафрактов. Наиболее крепкая почва, очищенная от препятствий, спрятаться — негде.

— Отдавай приказ, — сказал Велисарий. — Завтра с утра. Давайте с этим покончим.

Самой большой проблемой, с которой столкнулся Менандр, когда они приближались к месту ответвления Чинаба, было сдержаться от вовлечения малва на берегу в серию бессмысленных дуэлей. В дневное время драгуны постоянно стреляли мелкой дробью по римской флотилии, пробирающейся вверх по реке. Менандр удерживал «Юстиниана» и баржи как можно дальше от западного берега, в то время как учитывая возможность наличия песчаных островов и отмелей, не мог подойти вплотную к восточному. На даже с такого расстояния часть выстрелов малва попадала по пароходу. Римское судно с тяжелым грузом барж двигалось очень медленно, так что представляло собой почти неподвижную цель.

Да, выстрелы скорее раздражали, чем создавали реальную опасность. В особенности если учесть, что малва, как показалось Менандру, стреляли из простых мушкетов, а не ружей Шарпа, только заряжающихся с дула, которыми Велисарий вооружил своих драгунов.

Юстиниан спроектировал своего тезку для участия в яростных морских сражениях и мало заботился о скорости. Иоанн Родосский в прошлые времена сильно критиковал этот проект — хотя так, чтобы не слышал бывший император. Как и большинство моряков, Иоанн ценил скорость и маневренность и считал их важнее всего остального. Но дело обернулось так, что решение Юстиниана стало преимуществом для римлян. Скорость и маневренность были не так важны, как броня, способная защищать судно от выстрелов с близкого расстояния во время речных сражений, а также многочисленных неизбежных стычек — при большом скоплении судов на довольно узком участке реки. И хотя единственной железной броней на боевом корабле Менандра служили пластины, закрывавшие лоцманскую будку и орудия Пакла, «Юстиниан» относился к тому типу кораблей, который в более поздние времена назовут «одетым в дерево», или плакированным деревом, — корабль, корпус которого был таким толстым, что большинство круглых ядер, не то что мушкетные пули, не могли его пробить. Более того, он был достаточно крепким, чтобы нести тяжелые орудия, которые по всем параметрам были лучше любой маневренной полевой артиллерии. Поэтому драгуны малва не представляли для «Юстиниана» никакой реальной опасности.