— Как?

— Да очень просто. Авдеев должен был сразу после того, как Генрих накроется, поднимать весь отряд, грузить на машины и везти на аэродром. За ними в здешнем полку ВТА закреплен самолет «Ан-12». На нем они должны были взлететь якобы для срочной смены дислокации. Естественно, без оружия и боеприпасов. Сам понимаешь, наверно, что никуда бы они не долетели. А все их барахлишко приехало бы к нам сюда. С небольшой охраной под командой того же Авдея. После этого этот майор мне б уже на хрен был не нужен… Ладно, не выгорело, так чего вспоминать… Будем делать деньги с того, что есть.

— Вань, пошли трубу проверим, а? Может, остыла уже?

— Остыть она, может, и остыла, но не проветрилась — это точно. Раньше чем через час не полезем.

— У нас же противогазы есть.

— А у Трехпалого с Магомадом и баб — нету. Поведем их — и уморим, а они живые нужны. Это наши деньги, понимаешь? Очень большие. Тебе лично обещаю за них пятьсот тысяч баксов. Ты такие деньги хотя бы во сне видел?

— He-а… Я больше десяти тысяч в натуре не видал.

— Будешь хорошо работать — может, и накину. Ладно, пошли отсюда. Похоже, прав ты, Пимен. Глючило мне насчет света. Нервишки сдают…

Хрустящие шаги обоих удалились от завала, и Милка рискнула прошептать Юрке в ухо:

— Ну, Авдеев, ну, зараза! Двести человек без малого мог бы на тот свет спровадить!

— Дурак он первостатейный! — отозвался Таран. — Седому верить — это ж себя не уважать. Между прочим, я почти уверен, что он и Пимена этого кинет напоследок. Точнее, просто пристрелит, и все. Другие небось шибко умные были, вот он их и оставил запертыми и заминированными со всех сторон, сидеть и смерти дожидаться. А дурака и с собой взять можно… Чтоб потом легче почикать было.

— Во сволочь! — вздохнула Милка. — Даже Вова такого паскудства не допускал…

— Ну да! — хмыкнул Таран. — Плохо ты его знала, видать… Седой по сравнению с ним теленок.

— Ладно, — Милка спорить не собиралась. — Хрен с ними со всеми. Чего делать будем? Ждать, пока, как в песне, «нас извлекут из-под обломков»?

— Может, сами откопаться попробуем… — неуверенно пробормотал Юрка, хотя Милка именно такого ответа и ожидала.

— Вот тут, где зазор, по-моему, можно вылезти, — сказала Милка. Не включая фонарь, она взяла Юрку за кисть руки и провела ею по сколу бетонной плиты.

— Да, — ответил Таран, передвинув руку на сам зазор и ощупывая заполнявшие его куски грунта и бетона. — Здесь, по-моему, и обломки мелкие, и лежат неплотно. Только вот…

Он хотел сказать, что сильно сомневается в том, что, даже сняв все снаряжение, бронежилет и бушлат, сумеет протиснуться через эту треугольную щель, даже начисто ее расчистив. Зато в том, что Милка в нее даже голая и намыленная не пролезет, вовсе не сомневается. Но страшно было отбирать у человека надежду. И поэтому Юрка сказал совсем другие слова:

— …Боюсь, без шума разобрать не удастся. Видала, как Седой на свет прибежал? Начнем камни ворочать — опять прискочить может. Кинет нам сюда для пущего счастья гранату…

— Ну и что, предложишь ждать, пока он отсюда отвалит? — проворчала Милка. — Или пока СОБРы сюда придут?

— А ты еще воевать с ним собираешься? — удивился Таран. — Из могилки готовой?

— Покамест я живая, — угрюмо заметила Милка. — И даже очень здоровая!

Прежде чем Юрка успел что-либо сообразить, «королева воинов» привстала, уперлась лапищами в бетон повыше зазора, да как даванула!

Стенка заметно дернулась вперед, а где-то сзади послышался противный, похожий на хрип, скрежет бетона по бетону: хр-р-р!

В мгновение ока Таран сообразил, что там, наверху бетонного «вигвама», плиты не соединены арматурой, и если Милка еще разок даванет, то вся эта система завалится… Мама родная! Да они ж уже поползли, эти плиты! Вот-вот грохнутся!

— Стой! — испуганно воскликнул Юрка, подхватывая за ремни лежавшие на полу автоматы. — Стой! Нас же раздавит на фиг!

И чисто инстинктивно шарахнулся к той стенке, на которую давила Милка. То есть привалился к бетону плечом…

Последняя соломинка, как говорят на Востоке, ломает хребет верблюда. Хр-р-р-р! — и неожиданно тяжеленная плита легко пошла вперед, а Милка вместе Тараном, судорожно вцепившимся в два автоматных ремня, по инерции повалились вместе с ней.

Шарах! — плита рухнула на какую-то полуметровую насыпь из обломков, выдернув «мамонтов» из «вигвама». Буквально через секунду после этого остальные плиты с грохотом повалились на то самое место, где только что находились Милка и Юрка…

Грохот этот, конечно, не мог оставить равнодушными Седого и Пимена. Но они никак не могли подумать, что этот грохот имеет искусственное происхождение. Решили, будто все само собой рушится. И первой мыслью было, что и в тюрьме сейчас тоже все завалится. Однако, поскольку грохот был относительно недолгий, решили глянуть через дверь, что творится в коридоре. И посветить фонарем, конечно.

Они почти сразу и высветили Юрку и Милку, лежавших на бетонной плите и еще не очень пришедших в себя после падения. Наверняка, будь у Седого или Пимена наготове автомат — «мамонтам» мало не показалось бы. Но у них автоматы висели за спиной. А вот у Тарана автомат был рядом, только подтяни его за ремень. Он и успел его подтянуть, прежде чем Седой сумел изготовиться к стрельбе, и на спуск нажать успел тоже еще до того, как неприятели попытались упасть на пол. Да что там! Они даже фонарь погасить не успели. Фонарь хоть и слепил Юрку, но все же одновременно и указывал, куда палить. Вот Таран и шуранул очередью вдоль этой, еще не обрушившейся, части коридора.

Хорошо попало! И Пимен, и Седой — Юрка с такого расстояния не разобрал поначалу, кто из них кто — повалились на пол не по собственной инициативе. А вот фонарь, хотя Таран именно в него целился, как ни странно, остался целехоньким и валялся сейчас в двух шагах от поверженных братков, освещая их своей сильной галогеновой лампочкой. Оба лежали навзничь, но Пимен — совершенно неподвижно и молча, а Седой — корчась и испуская глухие стоны вперемежку с матом.

О том, что корчился именно Седой, Таран с Милкой узнали уже через несколько секунд, бегом проскочив остаток коридора и очутившись в уже хорошо знакомой подземной тюрьме — бывшем овощехранилище. Оба братка были без масок, и если Пимена Юрка раньше не знал, то уж нынешнюю рожу Седого он бы и сто лет спустя не смог бы ни с чьей перепутать.

За Пимена можно было не волноваться: ему пуля попала в глаз. Эта пуля, вообще-то, была не единственной, которая досталась послушному подручному, но именно она наиболее четко объясняла, почему этот молодой человек так никогда и не увидит пятьсот тысяч баксов на блюдечке с голубой каемочкой. Разве что с того света по телевизору.

Что касается Седого, то ему стрекануло по ходулям, ниже колен, и перебило обе голени. В принципе при нормальном уходе это не особо смертельно, но без ног можно запросто остаться. Конечно, Юрка мало чего понимал в медицине, но все же малость побольше, чем в прошлом году, когда пытался Шурке Терещенко помощь оказывать. К тому же Милка при сем присутствовала, которая согласно штатному расписанию числилась санинструктором. Прошлым летом она вполне квалифицированно Дядю Вову перевязывала, а сутки назад помогала Топорику перевязывать на озере раненого Бубу.