Отними у нее золото – и что останется? Брошенная наложница, которая забыла свое место.

– Что она тут делает? Ей одного короля было мало? Она решила заманить и нашего?

– Надеюсь, он раскусит ее и сгноит на месте.

– А что, золотая девка может сгнить?

Я закрываю глаза, чтобы не слышать этих слов. Но слова все равно обрушиваются на меня, как град на окно, желая пробить брешь.

Кучер открывает перед нами дверь, и я первой устраиваюсь на плюшевом сиденье из зеленого бархата. Эта карета больше той, в которой мне приходилось ездить, когда я была всего лишь предполагаемой пленницей войска Четвертого королевства, а еще более продуманная. На деревянных стенах и потолке вырезан тот же узор из концентрических ромбов и кругов.

Когда Слейд тоже залезает в карету, дверь за ним захлопывается, и внутри становится тише и темнее. Кучер занимает свое место, и карета трясется, а потом я слышу, как он резко выкрикивает, и лошади начинают идти вперед.

Слейд садится напротив, широко расставив ноги. Дневной свет едва ли просачивается через прозрачную зеленую ткань штор.

На фоне цокота лошадиных копыт, шума и возбужденных голосов, когда жители замечают на карете королевский герб, громче всего для меня становится голос Слейда.

– А теперь я хочу, чтобы ты рассказала, что случилось на самом деле. И не вздумай лгать, Золотая пташка. Я все равно пойму, если ты мне соврешь.

Глава 49

Аурен

Он смотрит на меня таким пронизывающим взглядом, от которого я еще не научилась изворачиваться. Он проникает в меня, пробивая мои стены и улыбку. Сначала щеки начинают подрагивать, а потом уголки губ опускаются, больше не в силах сдерживать ложь.

– Так-то лучше, – говорит Слейд, когда моя улыбка полностью меркнет. – А теперь признавайся, что случилось.

– Это не важно.

– Прекращай. Мы не лжем друг другу.

Я фыркаю.

– Вполне очевидно, что начало наших отношений было полно лжи.

– Может, в самом начале, до того, как поняли, что можем друг другу доверять, но сейчас мы уже это прошли.

Он тянется вперед и, взяв меня за руку, переворачивает мою ладонь вверх, и только потом я понимаю, что должна была ее спрятать. Когда Слейд замечает золотые пятна, то тут же начинает пристально на меня смотреть.

– Твое золото изливается вместе с твоим гневом. – Большим пальцем он касается липкого металла, высыхающего на моей коже, проводит по каждой линии и впадинке.

– Они говорили обо мне, те мужчины на рынке. Но они, возможно, были правы.

Слейд останавливается, проводит большим пальцем по подушечке прямо под моим указательным пальцем.

– Что они сказали?

Я поднимаю взгляд и отвечаю, глядя ему в лицо, чтобы оценить его реакцию:

– Они сказали, что я скачу от одного короля к другому.

Его хмурые брови чуть приподнимаются, когда он в удивлении смотрит на меня, выжидающе наблюдая.

– Разве не так я и поступала? – возражаю я и убираю руку. – Я сбежала от Закира к Мидасу, а после – к тебе. Я позволяю мужчинам обо мне заботиться. – Я качаю головой, поражаясь тому, как это выглядит со стороны. – Я думала, что изменилась, стараюсь стать независимой, но что, если это не так? Если я снова и снова совершаю те же ошибки?

Он резко отстраняется и прислоняется спиной к резной стене.

– Считаешь наши отношения ошибкой?

Я раздраженно всплескиваю руками, потому что чем больше говорю, тем сильнее расстраиваюсь.

– Нет. Но если я и правда прыгаю от одного короля к другому? Я только что покончила с односторонними отношениями, полными насилия. Наконец-то освободилась от всего этого, могу свободно жить, а такого у меня раньше никогда не было. Никогда. Может, я зря пыталась сегодня показать свое лицо?

Признаваясь, я тяжело дышу, а Слейд сидит рядом тихо и недвижимо, как безветренный воздух.

– Двадцать лет я подчинялась чужой воле. Но если я просто захочу… уйти? Сбежать от всей этой чертовщины и укрыться в небольшой хижине посреди леса, где никто не сможет меня найти? Если я захочу объездить всю Орею, не задерживаясь долго на одном месте, чтобы не пользоваться оказанным мне гостеприимством? Я могла бы… познать что-то новое. Вскарабкаться на гору. Заниматься музыкой. Найти работу. Что-нибудь построить. Завести домашнее животное. Могла бы пофлиртовать с кем-нибудь в кабаке. Купаться голышом в море. Танцевать. Найти друга. Поцеловать незнакомца. Может, этого я хочу.

На последних словах я кидаю на Слейда взгляд, готовясь к его реакции.

Долгое время он молчит.

Я раскачиваюсь вместе с каретой, или, может, это эмоции качают меня.

Понятия не имею, как он может сидеть так неподвижно. Особенно когда во мне все бурлит. Особенно когда в голове у меня кружатся слова так быстро, что причиняют мне боль.

– Ну? – требую я ответа. – Ничего не ответишь? – Золото скользит по запястью, выплескиваясь с ладони. – Я сказала, что хочу поцеловать другого. Я схожу с ума от того, что, возможно, вся моя вновь обретенная зависимость даже не является настоящей. Жители называют меня соблазнительной воровкой, прыгающей по королям, а ты просто сидишь и молчишь!

Лицо у меня горит, а грудь сжимает.

Он наклоняется вперед, поставив локти на колени и опершись подбородком на сцепленные руки.

– Хочешь, чтобы я наорал на тебя? Чтобы разозлился?

– Нет… не знаю, – говорю я, чувствуя себя все более неуверенно из-за того, что, черт возьми, вообще несу и что чувствую.

Полностью застав меня врасплох, Слейд внезапно подхватывает меня со скамьи и сажает себе на колени. От удивления я подскакиваю, но он крепко удерживает меня.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я, пытаясь выпутаться из его объятий, и бросаю взгляд на окно. Занавеска хоть и закрывает стекло, но все равно слегка просвечивает.

– Твоя аура сейчас довольно неустойчива, – непринужденно говорит Слейд. Будто совершенно естественно, что я сижу у него на коленях. Будто вообще не существует людей, чьи голоса доносятся с улицы. – Обычно она спокойная, как лучи утреннего солнца, когда оно поднимается над горизонтом. – Слейд двигает бедрами, и у меня перехватывает дыхание, когда я чувствую, как он напрягается. – Но, когда ты злишься или потрясена, твоя аура начинает прыгать и кружиться, как сверкающая буря, готовая заманить тебя в ловушку и ослепить.

– Ну и что?

На мой резкий ответ Слейд улыбается и сжимает пальцами мою талию. Я вдруг вспоминаю, какая тонкая на мне одежда и как мало между нами ее слоев.

– Хочешь стать независимой? Хочешь прожить жизнь так, как считаешь нужным?

Я вздергиваю