25 октября 1866 г. церковь в Хвощне освятил благочинный Андрей Ласкин в память Св. вмч. Димитрия Солунского. Границы церковной земли были вновь возобновлены в 1891 г. по межеванию 1795 г.

К сожалению, нам неизвестны какие-либо изображения хвощненской церкви, включая чертежи архитекторов К. Брандта и Г. Карпова. Судить о ее внешнем облике помогают только письменные сведения о ней. В частности, новый проект церкви, составленный Г. И. Карповым, соответствовал образцовым чертежам, высочайше утвержденным в 1858 г., которые преследовали своей целью строительство недорогих сельских деревянных церквей при упрощенном согласовании проектов (А. Берташ).

По сведениям из страховых документов 1910 г., Димитриевская церковь в Хвощне была деревянной на каменном фундаменте, снаружи обшита тесом и окрашена масляной краской, внутри обита холстом, загрунтованным масляной краской. Церковь имела окрашенную в зеленый цвет железную кровлю, одну большую главу и четыре малых главки. Длина церкви вместе с колокольней была 12 саженей при ширине 5 саженей. Высотой храм до верха карниза был 2,5 сажени, одноярусная колокольня – 5 саженей. Церковь – теплая, отапливалась двумя круглыми железными печами. Ближайшая к церкви чужая постройка (помещичий жилой дом) находилась с северной стороны от нее на расстоянии 39 саженей, что соответствует данным, приводимым П. Лукашевичем.

Церковь в д. Хвощно закрыли в 1930-е гг., действовала в годы оккупации, уничтожена в 1944 г. в ходе боевых действий (?).

Отметим, что упомянутые в данном очерке князья Мышецкие осели в здешних краях в XV в., во время падения Новгородской республики и предоставления великим князем Иваном III конфискованных новгородских земель своим ставленникам, включая четырех сыновей князя Ивана Мышецкого. Возможно, их потомки не были в числе активных деятелей раскола, какими оказались представители других ветвей этого многочисленного рода, поместья которых были отобраны Петром I во время гонений на старообрядцев.

Хвощно (то же) – часовня невыявленного наименования, деревянная, кон. XIX в., не сохранилась.

Часовня в Хвощне упомянута в «Историко-статистических сведениях о Санкт-Петербургской епархии». В отличие от Димитриевского храма, находящегося в стороне от села, часовня могла находиться в самом селе, называвшемся в прошлом Большое Хвощно.

Хвощно (то же) – часовня невыявленного наименование в бывшей д. Копытец (Копытцы), деревянная, 1-я пол. XIX в., не сохранилась.

Деревня Копытец располагалась северо-западнее д. Хвощно и юго-восточнее д. Тетеревино. В отличие от Тетеревина, числившегося в составе населенных мест района еще к началу 1980-х гг., Копытец исчез из списка «живых» деревень либо в годы войны, либо в первое послевоенное десятилетие. Мы уже говорили о связи этих мест с жизнью и творчеством Н. А. Римского-Корсакова, работавшего в соседнем Стелеве над оперой «Снегурочка». Название Копытец словно само пришло из какой-нибудь русской сказки, подтверждая целесообразность создания в окрестностях Стелево – Святье-Хвощно «туристической тропы», связанной со стелевским периодом творчества великого русского композитора.

О нахождении в Копытце (Копытцах) часовни известно из статистического очерка о церкви в Хвощне за 1884 г.

Холомцы Тесовской вол. – часовня неустановленного наименования, деревянная, 2-я пол. XIX в., не сохранилась.

Деревня Холомцы находится к югу от оз. Белого, на дороге Оредеж – Тесово-4. Деревня расположена на возвышенном месте, в окружении болотистой низменности, питающей исток р. Черной, правого притока р. Луги.

О том, что в Холомцах когда-то стояла деревянная часовня, известно от местного населения в ходе исследования поселений Оредежско-Тесовского куста в конце 1980-х – начале 1990-х гг.

Вблизи Холомцов находится много урочищ на месте сгоревших в войну деревень: Быдко, Заблюдежье, Лощицы, Коростыни. Из них наибольший интерес представляют Лощицы и Заблюдежье.

Лощицы интересны своей археологией. Здесь обнаружен обширный курганно-жальнический могильник, с насыпями диаметром свыше 6 м, а также насыпь в виде сопки высотой 3,5 м и диаметром 16 м, на вершине которой покоится древний каменный крест.

Заблюдежье в XVIII в. было сельцом, одна из помещичьих усадеб в котором принадлежала деду и отцу декабриста Артамона Захаровича Муравьева и где, возможно, приходилось бывать ему самому.

Что же касается Холомцов, то здесь вскоре после основания г. Луги и Лужского уезда произошло событие, повлекшее за собой уголовное дело, одно из первых подобных дел, которое пришлось рассматривать учрежденному 13 (24) января 1778 г. Лужскому уездному суду. Дело раскрывает неприглядную нравственную атмосферу, царившую во многих помещичьих усадьбах крепостного времени. Все началось со следующего «сигнала с места»:

«Лугского уезда Бутковского погоста от господ и благородных дворян в Лугский уездный суд объявление. Сего 1778 году июня 5 дня будучи в усадище Холомцах пример-майор Иван Лаврентьевич сын Елагин помре и приехав к нам для уведомления в усадище Забледожье староста его Мыртын (правильно Марк. – А. Н., О. Н.) Алексеев (сказал), что его господин волею Божьей умре. Того ради мы приехали в то усадище Холомцы по долгу христианскому видеть и усмотрено нами и церковнослужителями, что на мертвом теле боевые раны, а именно: шея передавлена, грудь избита, рука правая перерезана в четырех местах, пах левый исцарапан руками, тайные уды и ствол (половые органы. – А. Н., О. Н.) исцарапаны же, ядра и кожа разодрана в пяти местах, и по осмотру нашему, что от убития, а не волею Божьею умре. Того ради мы, благородные дворяне оной канцелярии объявляем для лучшего свидетельства прислать по указом!»

Обращение подписали: полковник Матвей Муравьев, капитан Яков Бестужев, гвардии капрал князь Александр Елецкий. Первый из подписавшихся – это как раз и есть один из владельцев Заблюдежья, дед А. З. Муравьева – декабриста.

Покойный же И. Л. Елагин приходился родным дядей устроителю каменной Успенской церкви в с. Смушино Е. В. Елагину. Характер повреждений особенно в паховой области («тайных удов») давал повод считать смерть барина убийством.

Разбирать дело послали судебного заседателя поручика Николая Малгина. Первой была допрошена 40-летняя ключница Пелагея Семенова, которая сказала, что в ту ночь она находилась в падучей болезни, а в доме оставались старостиха Татьяна Антонова и сенные девки: старостина дочь Акулина Маркова и Анисья Фролова, а «мужских душ в доме не было». Опрос старостихи и сенных девок, равно как и самого старосты, показал, что клюшница Пелагея в ту ночь была пьяна, а не больна, а раны на теле могли быть получены барином от паденья и удара о порог, когда он за несколько дней до смерти погнался за дворовой девкой Василисой Петровой, чтобы нанести ей побои за ее провинность.

Старосту и вышеназванных пятерых женщин арестовали и отдали под стражу лужскому городничему секунд-майору Эрнсту Гепнеру, чтобы держал их как колодников. Вскоре сенные девки, 17-летняя Акулина, 14-летняя Анисья и 16-летняя дворовая девка Василиса были признаны несовершеннолетними, и ввиду отрицания ими своей виды суд предложил предать их дело воле Божьей, а их вернуть назад в Холомцы.