За всем тем, что только возможно, всевозможное имел старание корабли и фрегаты исправлять, и, по взятии крепостей Корфу, исправляются, также скоро получу провизию, тогда с половиною, которые благонадежнее, с четырьмя кораблями и с тремя или четырьмя фрегатами отправлюсь я к стороне Италии к Бриндичам и Отранту, а оттоль к Мессине, но, буде узнаю приход сухопутных войск в Заро, о которых получил я именное вашего императорского величества повеление, определенных для Мальты, для забрания их там напервее моего отправления в Мессину с эскадрою туда подойду или отправлю надобное число кораблей и фрегатов и, забравши их, последую в Мессину. Все сие располагать буду по случаям и обстоятельствам, какие будут, о чем вашему императорскому величеству сим всеподданнейше доношу.

Письмо Ф. Ф. Ушакова В. С. Томаре об интригах и враждебных замыслах Али-паши Янинского и необходимости предупреждения об этом турецкого правительства с целью предотвращения нежелательных последствий

Об Али-паше, обо всех его к нам неприятностях я многократно уже вашему превосходительству объяснялся; он запретил албанцам своим, которые здесь находились, чтобы из острова Корфу без повеления его не выходили, и узнал я, что он писал к Блистательной Порте, будто бы он с нами уговорился во всем быть участником и в части, чтобы и войска его в Корфу оставить с нашими такое же число, сколько наших будет от меня и от Кадыр-бея, чего никак быть не может и нельзя; жители здешние никак их не терпят, потому что они наносят крайнее им разорение и обиды, и драки беспрерывные, и смертоубийство, которых никак держать нельзя; я опасаюсь, чтобы он несправедливыми своими донесениями не успел при Блистательной Порте Оттоманской в своих желаниях; он, не имевши никакого дела, кроме как приуготовляет себя укреплениями, и, почесть можно, с худым намерением, а я занят беспрерывно множеством дел от усердия и ревности к службе обоим государям нашим императорам и не могу успеть так скоро писать, как он; ежели на его письма последует решение от Блистательной Порты, я никак не могу приступить к исполнению, пока не получу ответ на сие мое представление; я уже объяснился вашему превосходительству: крепости Корфу взяты нами, большой частию русскими кораблями, и сдача от французов, и просьба их письмом последовала прямо на имя мое, потому что все сильнейшее действие, чем наведен страх крепостям и гарнизону, последовало чрез мою эскадру, равно как и на берегу, батареи устроены все начисто одними моими людьми, хотя при действиях на них находились общо, но всегда всякая работа, труды и неусыпность делались нашими одними людьми; за всем тем сдачу крепостей не принял я один на себя, как французы желали; для утверждения всегдашней нашей дружбы с командующим эскадрою Блистательной Порты включил я его во всем полным товариществом вместе.

С ним одним я и счет иметь буду, флаги на крепостях мы подняли оба вместе. Следовательно, и останутся сии крепости на том же самом основании, как учреждены нами и прочие острова безо всяких других товарищей; Али-паша мучил нас во все время обманчивыми переписками в проволочку, весьма долгое время отвлекал нас обманчивостию своею и препятствиями от вспоможения других, мы всячески хотели с ним согласиться, но, кроме обмана, от него ничего не произошло; он, надеясь, что успел уже оными, и торжествовал против нас своею гордостию, отказался формально нам помогать; на учтивое мое к нему письмо о просьбе присылки его сына и войск отвечал, что на каком основании он себя располагает во взятии Корфу, – писал к Кадыр-бею и Махмут-эфендию, что Корфу без него, без 25 тысяч его войска взять нельзя, требовал, чтобы поручено было взятие ее ему, и чтобы прислать к нему комиссара, денежную казну для жалованья его войскам, артиллерию и прочие военные припасы, и когда предписано будет Корфу брать ему, тогда он и пойдет. Махмут-ефендий тогда же, объявя мне об оном, и ныне тоже объявляет, что со оных писем и его требованию он представил Блистательной Порте Оттоманской, следовательно, об оном известно; и, по всем таковым неприятствам его к нам, участником нисколько в Корфу он быть не может, и я до того его не допущу; теперь под скрытыми видами умножает он сюда присылкою свое войско или для того, чтобы показать, будто его было больше, а все говорят, даже некоторые при Кадыр-бее объясняются, что намерен он вести сюда десять тысяч или больше и произвесть худые дела противу нас.

Я в то ж время объяснился об оном с Кадыр-беем и Махмут-эфендием; ежели он предпримет таковую дерзость, я почту это открытием его бунта против Блистательной Порты и противу нас, и [на] все его суда, на которых переправляться будут сюда его войска, ежели они и с ним будут вместе, пошлю военные суда и велю их потопить для прекращения всякого неприятства, чинимого с его стороны, и раздоров войск его противу жителей здешних, дабы не случилось междоусобной войны, ибо они друг друга совсем терпеть не могут, о чем уже я многократно объяснялся; просил я Кадыр-бея и Махмут-эфендия, чтобы албанцам али-пашинским, заплатя все что следует, даже и дав награждение за их службу при вылазках за удерживание неприятеля и за недопущение его к разным помешательствам производимых действий с батарей, потом чтобы непременно приказать им чрез три дня отправиться в свои места; три дня после того уже прошли, а исполнения я никакого не замечаю, кроме как те же слухи умножаются об Али-паше и о его намерениях.

По таковым обстоятельствам, чтобы сии албанцы не произвели худых своих намерениев и пока мы еще не исправились судами, к отправлению французского гарнизона готовящимися, чтобы они не покусились предпринять чего-либо важного вместе с французами; городские ворота с сухого пути по сие время содержим мы с Кадыр-беем и с Патрона-беем запертыми, не впуская в них никого; обыватели города и все в нем находящиеся, боясь последствиев, таковую нашу предосторожность даже обожают своею благодарностию, но прочие считают, что город и крепости по сие время блокируются албанцами Али-паши, распускают все слухи, что Али-паша точно с войсками своими будет к ним на помощь, чего, я почитаю, быть никак не может, ибо я его ни до чего худого отнюдь не допущу, да и сам он не может иметь столько духу, чтобы повергнуть себя в пропасть неминуемую.

Я покорнейше прошу ваше превосходительство обо всем оном с Блистательной Портою объясниться и Али-пашу удержать от его намерениев, ибо всегда он с французами имел переписку, что и в письмах, взятых мною от французов в Мавре, значится; здесь, может быть, на несколько времени моим бдительным старанием она была приудержана, и, может быть, он теперь потерял надежду себя удержать в границах, но теперь старается он предупредить нас своими несправедливыми отношениями и получить на них резолюцию, чтобы быть ему с нами товарищем, что и случиться может, ежели ему поверят; не дождавшись наших донесений, уверяют, что он много имеет сильных друзей, но, ежели сие случится, я обо всех обстоятельствах с подробностию всеподданнейше донесу государю моему императору, великому визирю и его султанскому величеству, ибо интерес мой единственно в верной и усердной службе обеим империям, равно и исполняю пользу общественную; прошу как наискорее на все оное исходатайствовать резолюцию и с нарочным курьером прислать ко мне, я боюсь, чтобы в продолжение времени не случилось через него чего-либо неприятного, а особо упорной бытностию здесь войск его и к ним приумножения; Али-паша сначала и весьма долгое время стоял с войсками своими против Мустафы-паши и всем препятствовал и не допускал к нам помочи.