Она напрашивалась на поцелуй, но он резко оттолкнул ее.

— Ну конечно, но здесь еще замешана гордость, — признался он. — Мне было десять лет, когда пропал Фиделиас Трамбле. Шли дни, а о нем ни слуху ни духу. Мой отец с одним из братьев и с Закарией, который был вроде как его партнером, искали его несколько недель. Родственники чего только ни передумали. Бедная бабушка стерла четки, молясь, чтобы Господь вернул ей мужа. Мы впали в нужду, и становилось все хуже. Год спустя все думали, что Фиделиас сбежал, оставив нас помирать с голоду. Я рос, и была эта тяжкая тайна и стенания бабушки. Это ведь горько, когда нет могилы, куда можно прийти. Закария считал, что Фиделиас, должно быть, утонул в Перибонке или его загрызли волки.

Поль Трамбле снова сел, бледный, с блуждающим взором. Налив себе стакан настойки карибу, он продолжил:

— Мой отец жил, постоянно терзаясь. Он долго пытался отыскать Фиделиаса, но его никто не видел… Год назад Закария услышал от одного индейца историю о том, что индеец монтанье по имени Магикан двадцать пять лет назад убил какого-то золотоискателя. Он почуял, что напал на след. Заставил индейца разговориться, платя за выпивку. Выяснил, что несчастного Фиделиаса прикончили и зарыли в землю без отпевания.

Альбертина впервые слышала об этом. Ошеломленная вдовушка уселась за стол напротив Трамбле.

— Так если вы знаете, кто виновен в его смерти, нужно сообщить в полицию!

— Виновник умер от туберкулеза в своей резервации. Но его сестра Тала жила на берегу Перибонки вместе с сыном, который женился на девушке из Валь-Жальбера. И не на простой девушке! На певице, известной в Квебеке, Монреале и Нью-Йорке… А ее мать владеет целым состоянием.

— Это еще не повод похищать малыша! — возразила Альбертина. — Что тут поделаешь? Есть богатые и есть бедные!

— Моя семья всегда жила в нищете, — злобно бросил он. — Я поклялся, что вытащу их оттуда. Мне удалось поступить в коллеж, но потом пришлось оставить занятия, чтобы помогать родителям. Лора Шарден — она-то не страдала во время Великой депрессии! Если бы ты видела, в каком доме они живут! Лучший дом в Валь-Жальбере, из отличного кирпича под великолепной крышей, крытой зеленым гонтом, хрустальные люстры. По вечерам — я видел, когда следил за домом, — там зажигают лампы и дом напоминает замок.

— Ну, ты преувеличиваешь! — возразила молодая женщина.

— Ни капли! Ты знаешь, как разбогатела эта Лора Шарден? Вкалывать ей не пришлось! Достаточно было выйти замуж за богатого промышленника из Монреаля, тот быстро сыграл в ящик, завещав ей все, чем владел. Альбертина, в этом скверном мире справедливостью и не пахнет! Может, это она поднесла ему бульончику в одиннадцать часов, чтобы поскорее от него избавиться. И теперь бьет баклуши, заказывая товары аж во Франции, сдается мне. Шампанское, гусиную печенку, роскошные платья…

В темных глазах Трамбле вспыхнул злобный огонек. Он в ярости грохнул кулаком по столу и, скрипнув зубами, добавил:

— Если она хочет получить своего парнишку, пусть раскошеливается! Сперва я хотел заставить спеть ее дочку. Таков был мой план. Пусть платит жена Дельбо, а коли нет, донесу на ее свекровь Талу, которая приложила руку к убийству Фиделиаса. Один бог знает, какова ее роль. Но удача мне улыбнулась. Шарденов мальчишка сам попался мне в руки. Я был бы идиотом, если бы не воспользовался случаем.

Альбертина молча встала. Ее беспокоила одна деталь. Поставив на стол две суповые тарелки, она задумчиво сказала:

— Во всяком случае, ты прекрасно осведомлен насчет этих людей! А как ты все это разузнал?

— Через их соседку. Нетрудно заставить кумушку развязать язык… Давай есть, что ли! Я проголодался.

Поль Трамбле и так уже слишком много наговорил. Он заронил в душу любовницы крупицу ревности. Внешне она никак не отреагировала. Когда они отобедали, Альбертина решила заняться Луи.

— Да ты приляг, Поль. Не стоит возвращать ребенка матери в таком виде: грязный, голодный. Я его выкупаю и покормлю рагу. Я несколько раз к нему заходила, просто сердце щемит, как гляну: малыш лежит связанный у меня в доме!

Подозрительный от природы, Поль помотал головой.

— Нет уж, я не пойду спать, оставив его тут с тобой! С бабами поди знай. Давай нянчись, коли это тебя позабавит. Я подожду. Кажется, я придумал, как забрать выкуп.

Окно в комнатке было плотно занавешено. Снаружи сильно подморозило. Норд-вест задувал между скал, возвышавшихся над речкой Метабетчуан. Проснувшийся Луи решил, что это свирепо воет сотня волков, готовых сожрать его. Вдруг дверь отворилась и на пороге возникла женщина.

— Не бойся, миленький, — вкрадчиво сказала Альбертина.

Мальчика успокоил ласковый голос и блики света, игравшие в рыжих кудряшках молодой женщины. Пребывая по-прежнему в сумеречном состоянии, он спросил:

— Это ты, Мимин?

— Нет, это не Мимин. А кто она?

Женщина подошла к кровати и инстинктивно прикоснулась ко лбу Луи.

— Господи Боже! Да у него жар! — воскликнула она. — Этого только не хватало. Он весь горит. Поль, иди сюда скорее!

Появился Трамбле. Склонившись, он в свою очередь прикоснулся ко лбу ребенка.

— Точно, он болен. Ухаживай за ним получше.

— Я же не доктор! — возразила она.

— Сделай так, чтобы к понедельнику он был на ногах, — бросил он, выходя из комнаты.

Альбертина пожала плечами. Она овдовела через год после свадьбы и не познала счастья материнства. Ее муж умер от туберкулеза, болезни, скосившей в тот год множество жизней. При виде этого прелестного маленького мальчика она прониклась глубоким состраданием: дыхание его было тяжелым, щеки раскраснелись. Больше часа она провела, сидя у изголовья, отпаивала мальчика травяным настоем, сняла с него штанишки и грязные трусики. Она осторожно протерла его личико влажным полотенцем, освежающее прикосновение вывело Луи из забытья.

— Ты отведешь меня к маме? — дрожащим голосом спросил он.

— Я бы с радостью, ангелок! — тихо ответила она.

— Я потерял моего Ноно, — пожаловался ребенок. — А еще человек в черном убил котенка!

Он разрыдался, икая и всхлипывая.

— Не шуми! — посоветовала Альбертина, которой стало жаль его. — Увидишь ты свою маму, и Ноно тоже. Ноно — это кот?

Луи помотал головой, не в силах ответить. После того как его напоили и пожалели, мальчик погрузился в беспокойный сон. Тотчас ему приснилась Киона. Она улыбалась. Она показалась ему ангелом с сияющим золотым нимбом. «Не плачь, Луи! — сказала она. — Я с тобой!»

Затем ему привиделся чужак, высокий, с темными волосами. Сидя в санях, он управлял собачьей упряжкой. Человек этот не вызывал никаких опасений; от него даже исходило ощущение силы и доброты.

«Это мой брат Тошан, — певуче произнесла Киона. — Он отыщет тебя, Луи…»