Отставной офицер Л.-гв. Преображенского полка князь Имеретинский с ностальгической грустью описывал эти перемены: «…тридцать лет спустя, в 1870-х годах, заезжая по временам в Петербург, искал я знакомые центры и не находил. В барских домах помещались ламповые, мебельные и другие магазины и даже рестораны! Все исчезло и быльем поросло!..

Шел я как-то по Симеоновскому мосту и взглянул по старой памяти на барские дома. Когда дошла очередь до графа Кушелева, смотрю и глазам своим не верю: вывеска, и на ней написано „Русский ресторан" или что-то подобное. Не ошибся ли я? Опять вглядываюсь: да, это так. Почти бегом влетел я в ресторан. Да, это та самая лестница. Но вместо лакеев в красных ливреях и поднимавшихся и опускавшихся между ними представителей большого света, по тем же ступеням навстречу мне спускались тарелки с объедками и сзади меня вверх летели половые с битками, пивом и прочим. Кухонный смрад просто душил пришельца с вольного воздуха; иду дальше, ищу той огромной танцевальной залы, где, по тогдашнему обычаю, граф Кушелев, в мундире, в ленте, при сабле и с каскою в руках встречал в дверях лиц царской фамилии. Вот и она, эта зала; остатки прежнего великолепия, позолота, орнаменты еще заметно выделялись из грязи и копоти. Там, где, бывало, танцевали, разглядывая друг друга, разодетые по последней моде дамы, где увивался около них цвет гвардейских и прочих танцоров, где сверкали сверху и снизу огни и бриллианты, там сновали из угла в угол половые, раздавался звон вилки по стакану или полупьяный голос: „Эй, малый, шипучего!“; табачный дым застилал скудный свет петербургского утра, и мало кто из новых гостей знал и вспоминал о былых».[248]

Памятник императору Николаю I в Петербурге. Литография И.-Ш. Башелье по рис. И.И. Шарлеманя. После 1859 г.

Гвардия, армия, народ всегда любили Николая I как отца и «верховного вождя», и сохранили свою преданность и обожание и после его кончины.

В 1859 году по воле Александра II появился великолепный памятник Николаю I работы П.К. Клодта на Исаакиевской площади, вблизи Конногвардейского манежа и казарм. Покойный император был изображен в парадной форме своей любимой конной гвардии. В честь Николая I вскоре после его кончины были названы в Петербурге первый постоянный мост через Неву (бывший и нынешний Благовещенский), набережная на Васильевском острове (ныне — наб. лейтенанта Шмидта), улица возле Невского проспекта (бывшая Грязная, ныне — ул. Марата), академия Генерального штаба, Кавалерийское училище, вокзалы в Петербурге и Москве и сама железная дорога, связавшая две столицы, целый ряд объектов по всей России. Александр II поменял внешнеполитический курс, во внутренней политике повел страну по пути реформ, главной из который стала отмена крепостного права 19 февраля 1861 года. Как замечает историк: «Не без основания накануне 19 февраля Александр II ездил молиться ко гробу отца, воспитавшего в нем сознание всей важности дарования народу свободного существования».[249]

Но в образованной части русского общества отношение к Николаю I стало исподволь, незаметно меняться еще в последний год его жизни — в основном под влиянием военных неудач и первых ростков западной пропаганды. А в годы либеральных реформ и гласности у интеллигенции уже вошло в моду все лучшее, что происходит в России, связывать с новым временем, а все худшее — с личностью покойного императора, которого эти люди в силу своей политической слепоты и восприимчивости к западным веяниям не могли понять и оценить. А когда в России стали появляться номера газеты «Колокол», издаваемой А.И. Герценом в Лондоне на деньги банкирского дома Ротшильдов, когда декабристы, отправленные Николаем I в Сибирь как преступники, вернулись героями и мучениками, пострадавшими за народ, покойного императора стали превращать уже в какого-то неслыханного монстра.

Император Александр II. Худ. Е.И.Ботман. 1855 г.

Еще при жизни государя поэт Аполлон Николаевич Майков, чувствуя начало этого процесса, написал горестные стихи, в котором уважение и сочувствие к Николаю I сочетаются с болью за несправедливые обвинения и с надеждой на то, что придет время, когда все заслуги этого благородного и честного труженика и рыцаря будут оценены по достоинству.

Когда по улице в откинутой коляске

Перед беспечною толпою едет он,

В походный плащ одет, в солдатской медной каске,

Спокойно-грустен, строг и в думу погружен, —

В нем виден каждый миг державный повелитель,

И вождь, и судия, России промыслитель,

И первый труженик народа своего.

С благоговением гляжу я на него,

И грустно думать мне, что мрачное величье

В его есть жребии: и чувств и дум его

Не пощадил наш век клевет и злоязычья!

И рвется вся душа во мне ему сказать

Пред сонмищем его хулителей смущенным:

«Великий человек, прости слепорожденным!

Тебя потомство лишь сумеет разгадать,

Когда история пред миром изумленным

Плод слезных дум твоих о Руси обнажит

И, сдернув с истины завесу лжи печальной,

В ряду земных царей твой образ колоссальный

На поклонение народам водрузит.

Санкт-Петербург, 2007–2011 гг.

300 лет военной истории Санкт-Петербурга. СПб., 2003.

Абаза В.А. История Лейб-гвардии Конной артиллерии. СПб., 1896.

Адрес-календарь или общий штат Российской империи. СПб., 1830, 1835, 1849, 1850, 1855.

Анненков И.В. История Лейб-гвардии Конного полка. СПб., 1849.

Анненков И.В. Несколько слов о старой Школе гвардейских прапорщиков и юнкеров. 1831 год // М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников. М., 1989. С. 154–161.

Антонов Б.И. Императорская гвардия в Санкт-Петербурге. СПб., 2001.

Бантыш-Каменский Д.М. Биографии российских генералиссимусов и фельдмаршалов. СПб., 1841. Т. 4.

Бестужев М.А. [Алексеевский равелин] // Алексеевский равелин. Л., 1990. Кн. I.

Бородкин М.М. Венчанный рыцарь и его тернистый путь. Харьков, 1914.

Боханов А.Н. Николай I. М., 2008.

Божерянов И.Н. Первый царственный генерал-фельдцейхмейстер великий князь Михаил Павлович. СПб., 1912.

Бондаренко А.Ю. Кавалергарды: история, биографии, мемуары. М., 1997.