Действующие в ГДР враждебные, оппозиционные и другие негативные силы не имеют единой политической концепции В то же время их пропагандистская деятельность соответствует основным направлениям идеологической диверсии противника. Она имеет своей целью прежде всего подрыв основ социализм под лозунгом его „обновления“.

Под прикрытием требования о „демилитаризации общества“ осуществляются нападки на политику государства в области безопасности и обороны. Выдвигаются требования против политического воспитания молодежи. Для дискредитирования политики СЕПГ широко используются также проблемы охраны окружающей среды.

Доложенная Э. Хонеккеру информация хотя и содержала довольно подробные, конкретные и достоверные сведения, однако в целом не давала достаточно реального представления о ситуации. Авторы подготовленного в МГБ анализа не могли признать тот факт, что в ГДР уже существует политическое подполье с устойчивыми организационными формами и опирающееся на развитую инфраструктуру. Ведь подобная констатация означала бы, что органы госбезопасности ГДР не выполнили главную свою задачу. Данные о малочисленности оппозиционных режиму СЕПГ группировок действовали успокаивающе. В то же время МГБ, видимо, не располагало сведениями о степени воздействия этих группировок на негативный потенциал в стране и возможностях его мобилизации для подрыва существующего строя. Утверждение о том, что все эти группировки находятся под контролем государства и общественности, являлось слишком оптимистическим.

То есть, несмотря на свои огромные оперативные возможности, несмотря на работу „по площадям“, МГБ ГДР не видит летом 1989 года надвигающуюся опасность и не в состоянии предупредить о ней свое руководство. Смягчающим обстоятельством является то, что и сами руководители восточногерманских диссидентских движений вряд ли могли ожидать столь стремительный рост своего потенциала осенью 1989 года»[564].

Определенную негативную роль, прямо способствовавшую осложнению обстановки в ГДР, сыграла болезнь Э. Хонеккера, повлекшая за собой его отсутствие у руля государства в самое неподходящее время. «8 июля, на второй день заседания ПКК ОВД в Бухаресте, у него произошел острый приступ почечной колики, что потребовало длительного лечения, а затем и сложной операции. Выполнявшие в течении этого времени попеременно обязанности главы государства Э. Кренц, а затем Г. Миттаг, либо пытались согласовывать с Э. Хонеккером свои решения, что затруднялось его состоянием, либо, боясь взять на себя ответственность, медлили с принятием нужных мер. В ряде случаев их нерешительность и промедления стимулировали опасное развитие ситуации в республике. (…)

Состояние здоровья Э. Хонеккера, находившегося в отпуске вне Берлина, продолжало ухудшаться, и врачи настаивали на проведении сложной хирургической операции. 11 августа Хонеккер на короткое время прервал лечение. Появившись в ЦК СЕПГ, он заслушал доклад Кренца об обстановке в республике, которым остался недоволен. „Кому нужны сводные данные о численности выехавших? Что все это должно означать? Перед сооружением стены от нас ушло гораздо больше людей“. (…)

15 августа Хонеккер провел заседание политбюро. Он проинформировал членов высшего партийного органа о своем предстоящем лечении и поручил на это время исполнение обязанностей руководителя партии и государства Г. Миттагу. Э. Кренцу было предложено отправиться в очередной отпуск. (…)

В течении последующих пяти недель Хонеккер практически был недееспособен. Первого сентября он перенес тяжелую хирургическую операцию. (…) Политбюро в отсутствие Э. Хонеккера (и Э. Кренца) оказалось лишь ограниченно дееспособным. Когда на одном из его заседаний возникла дискуссия о ситуации в стране, большинством голосов было принято решение не обсуждать принципиальных вопросов в отсутствие генерального секретаря ЦК СЕПГ. Выздоровел генсек и вернулся к исполнению служебных обязанностей только к 25 сентября»[565]. Тут бы и попросить ему об отставке, но какой-то рок заставлял их двигаться к пропасти…

В начале октября должны состояться празднования, посвященные 40-летию государства. Разведка получает данные, «что готовится марш до Бранденбургских ворот, что планируется массовый прорыв через границу. Мы в Главном управлении узнаем от наших негласных сотрудников из Западного Берлина: сенат и союзники предписывают: всем служебным инстанциям находиться в боевой готовности. К сожалению, мы не можем выяснить, кто же распространил пароль о прорыве через границу. Я убежден, что политические круги и тайные службы — не только немецкие — приложили к этому свои руки и запутали следы»[566].

В самое горячее время, когда идут приготовления к празднованию, 3 октября у Э. Хонеккера состоялась официальная встреча с Р. Максвеллом, известным западным издателем, у которого были большие связи в Кремле, на Лубянке, а также в ЦРУ и Моссаде. Суть разговора неизвестна.

А 4-го состоялось тайное собрание в составе генералов МГБ, где решались вопросы противоположные. Известно, что там были представитель партии в МГБ, возглавляющий партком ген. Хорст Фельтер и Л. Арендт — замминистра внутренних дел. По итогам этой встречи, накануне отъезда М.С. Горбачеву по надежному каналу от другого Миши — Вольфа поступила информация, что Э. Хонеккер будет снят[567].

Во время пребывания М.С. Горбачева в ГДР 6–7 октября, В.М. Фалин и Г.Х. Шахназаров обрабатывали колеблющихся партбонз в пользу выбора «перемен». М.С. Горбачев для того, чтобы подбодрить скрытых сторонников, сказал в выступлении: «Кто запаздывает, того наказывает жизнь!» Хонеккер дал достойный ответ: «Недавно я был в Магнитогорске. Городские власти пригласили меня на небольшую экскурсию, чтобы показать, как живут люди. Я не последовал приглашению, тогда как сопровождавшие меня товарищи участвовали в экскурсии. Вернувшись, они рассказывали, что в магазинах нет даже соли и спичек»[568]. Намек был более чем понятен: в ГДР тоже свои проблемы: на новогодних распродажах на всех не хватает тропических продуктов. М.С. Горбачев мог только кисло улыбнуться. Но при этом отрабатывал свою роль до конца: встречаясь с простыми берлинцами, он их в неявной форме провоцировал на мятежи.