Панель управления также напоминала приборную панель старинного спортивного автомобиля: большие круглые циферблаты приборов, вставленные в темное полированное дерево, со светло-голубыми надписями на черном фоне; белый штурвал с хромированными спицами. Белнэп нажал до отказа рычаг газа. Ворчание перешло в рев, сопровождаемый плеском воды, вспененной гребными винтами. Оранжевая стрелка датчика давления масла рывками поползла к красной зоне, амперметр зашкалило. Двигатель набрал обороты, и нос катера приподнялся над водой. Но где же Райнхарт?

Белнэп всмотрелся сквозь повисшие в воздухе брызги, щурясь от ослепительного солнца, отражающегося от поверхности воды; ему показалось, он смотрит в инфракрасный прицел на человека, зажигающего сигарету. Очень ярко. С берега море казалось обманчиво спокойным; на самом деле волнение было сильным. Вода вздымалась и опускалась, словно грудь морского чудовища, пытающегося отдышаться, и чем дальше от берега, тем волны были выше. Впереди и справа Белнэп увидел Поллукса, чья гибкая, худая фигура возвышалась над корпусом лодки. Судя по поднявшемуся перед носом буруну и бурлящей воде за кормой, Райнхарт собирался совершить какой-то маневр. Белнэп держал рычаг газа нажатым до отказа. Все сводилось к чистой физике. Лодка Райнхарта «Галя» имеет большее водоизмещение. Огромные винты поднимали за кормой белую пену. Его «Галя» крупнее, и на ней более мощный двигатель; однако движется она медленнее. По сравнению с катером Белнэпа это был многотонный трейлер, пытающийся уйти от юркого седана. «Рива акварма» вспорола гребень очередной волны, обдав Белнэпа фонтаном брызг. Сейчас катер находился милях в полутора от берега. Райнхарт направил свою «Галю» по дуге, тем самым облегчая задачу преследователя.

Белнэп стиснул рукоятку управления; сердце бешено колотилось у него в груди. Расстояние до «Гали» все сокращалось, сокращалось.

Теперь он уже видел профиль лица Райнхарта, высокие скулы, запавшие глаза.

«Не беги от меня!»

– Джаред! – что есть силы завопил он.

Райнхарт ничего не ответил, даже не обернулся. Услышал ли он его крик за ревом двигателя и гулом воды?

– Джаред, пожалуйста, остановись!

Однако Райнхарт продолжал стоять прямо и неподвижно, устремив взор вперед.

– Ну почему, Джаред, почему?! – Вырвавшиеся у Белнэпа из груди слова были подобны реву штормового моря.

Гул двигателя «Гали» стал громче и вдруг потонул в другом звуке, поглотившем все: низком гудке корабельной сирены.

В то же самое мгновение Джаред что-то сделал у «Гали», и катер, задрав нос, быстро устремился вперед, отрываясь от «Рива аквармы».

Со стороны моря, от бухты Акротири, расположенной к западу, приближался большой корабль. Огромный сухогруз, плавающий под либерийским флагом; казалось, не заметить такого мастодонта было невозможно, однако Белнэп до сих пор не видел его черный корпус, сливающийся с линией горизонта. Поллукс направил «Галю» прямо к носу сухогруза. Это же безумие! Приблизиться к морскому гиганту будет самоубийством. Высокая волна заслонила Белнэпу вид, и у него мелькнула мысль, не задумал ли Джаред действительно покончить с собой. Но тотчас же его катер поднялся на гребень волны, и он понял, чтó задумал Райнхарт.

Никаких обломков кораблекрушения. Вообще ничего. Замысел Джареду удался: проскочив перед самым носом сухогруза, он спрятался за его огромной черной тушей.

Прекрасно сознавая границы своего опыта управления водными судами, Белнэп не стал приближаться к либерийскому кораблю. Вместо этого он направил свой катер вдоль сухогруза, чтобы получить возможность заглянуть за его корпус. Стоя в кабине, Белнэп резко выкрутил похожий на рулевое колесо штурвал вправо, всматриваясь сквозь забрызганное водой ветровое стекло.

Наконец катер оказался в той точке, откуда открывался вид за грузовое судно. Либерийский мастодонт мог перевозить в своих трюмах все, что угодно: руду или удобрения, апельсиновый сок или горючее. Водоизмещением не меньше сорока тысяч тонн, сухогруз имел в длину по крайней мере пятьсот футов. Белнэп наконец смог заглянуть за него. Всмотревшись в водную гладь, которая сверкала и переливалась на солнце, подобно пескам пустыни, он ощутил в груди леденящий холод.

Джаред Райнхарт, его друг, его враг, бесследно исчез.

Белнэп возвращался к причалу. Волнение у него в душе соответствовало беспокойному морю. Начать с того, был ли Райнхарт вообще похищен? Или все это тоже было тщательно подстроенным обманом?

Возвратились мучительные сомнения. Мысль о том, что лучший друг, родственная душа, да, Поллукс для своего Кастора, – предатель, причем предал не только его одного, была подобна острому ножу, вонзившемуся в сердце. В тысячный раз Белнэп тщетно пытался найти какое-нибудь другое объяснение. У него перед глазами стояло мельком увиденное лицо Джареда, объятое ужасом: лицо человека, для которого он, Белнэп, представляет угрозу. Но почему? Потому что ему удалось раскрыть обман – или существует какая-то иная причина? Эти вопросы накатывались на Белнэпа неудержимой волной, вызывая тошноту, схожую с морской болезнью.

Во всем этом бурлящем водовороте оставалось единственное утешение: сознание того, что Андреа здесь, рядом. Об этом сообщили Белнэпу стрелки часов. В своей работе в ОКО он был практически постоянно обречен на одиночество. Вот почему, в частности, Поллукс был ему так дорог. Оперативным агентам не удается пустить корни, и тем, кто не может привыкнуть к одиночеству, в конце концов приходится уходить. Но можно терпеть какое-то условие, не принимая его сердцем; и вот теперь, более чем когда-либо, Белнэп жаждал получить отсрочку, передышку. Он снова взглянул на часы.

Андреа уже должна находиться в номере и ждать его. Совсем скоро он больше не будет один.

Направляясь в «Лендровере» к гостинице «Ливадхиотис», расположенной на улице Николау Россу, Белнэп вынужден был постоянно делать над собой усилие, чтобы следить за дорогой, за сигналами светофоров, за другими машинами. Его скорость определялась не дорожными знаками, а тем, что установили как нормальную скорость другие водители; то есть ехал он гораздо быстрее. Гостиницу Белнэп выбрал не за удобства, а за близость к основным транспортным магистралям. Шоссе было заполнено грузовиками, которые ехали в сторону аэропорта и обратно. Белнэп обратил внимание на желтый с красным микроавтобус службы доставки «Ди-эйч-эл», водитель которого, высунув в открытое окно волосатую руку, словно поддерживал крышу. Вот попалась зелено-белая автоцистерна, перевозящая жидкий пропан. Впереди тащилась бетономешалка с медленно вращающимся барабаном. Белый фургон без окон с логотипом службы доставки продуктов «Скай кафе».

Снова сверившись с часами, Белнэп ощутил на затылке мурашки. Напрасно он разрешил Андреа приехать; ему следовало бы отговаривать ее более настойчиво. Ему это не удалось, потому что молодая женщина уже приняла решение. А может быть, все дело было в том, что он подсознательно ждал ее приезда?

Перед гостиницей «Ливадхиотис» красовался бетонный постамент с выложенным кирпичом названием. На флагштоках над постаментом трепетали флаги девяти государств, судя по всему, выбранные наугад, чтобы придать гостинице какое-то подобие международного статуса. Над первым, служебным, этажом поднимались три ряда скругленных сверху окон. Каждый номер располагал своей собственной крохотной кухонькой, что превращало его в «апартаменты», и в гостинице царил устойчивый запах старых губок, свойственный дешевому жилью в жарких странах. Вошедшего Белнэпа встретил громким приветствием мужчина в моторизованном кресле-каталке. Его блестящее лицо, покрытое паутиной жилок, напомнило Белнэпу листья какого-то тропического растения. Мускулистые руки оканчивались узловатыми пальцами. Затуманенный взгляд инвалида был полон вороватой агрессивности.