В Китае почти не использовали термин «приватизация», да ее практически и не проводили. Правительство скорее позволило инвесторам создавать новые предприятия, чем приобретать прежде принадлежавшие государству активы. Не государственный сектор сокращался, а частный — расширялся. У китайских компаний появились возможности инвестировать в собственное производство. Открылся рынок, и иностранные корпорации с 1979 по 2008 год вложили в экономику страны 852,6 млрд долл. Большинство небоскребов и грандиозных сооружений, определяющих облик нового Китая, построили иностранные архитекторы. А выбирая режиссера для праздника открытия Олимпийских игр, Пекин остановил выбор на Стивене Спилберге.

Государство не ушло из экономики. В 2011 году было 63 госпредприятия с годовой выручкой 100 млрд юаней и выше, а частных компаний такого масштаба — всего пять (Huawei, Shagang Group, Haier, Suning, Gome). Общая сумма прибыли 500 крупнейших частных фирм была меньше прибыли двух крупных госкомпаний — China Mobile и CNPC. Частный бизнес в КНР, кроме того, сталкивается с серьезной конкуренцией со стороны иностранных компаний, в то время как государственные корпорации от нее во многом ограждены[627]. Для государства развитие — это прежде всего строительство инфраструктуры. С 1990 по 2009 год протяженность железных дорог выросла в 1,47 раза, число аэропортов — в 1,76 раза, автодорожная сеть — в 3,75 раза. С 2005-го ежегодно строилось по 132,5 тысячи км автомобильных дорог общего назначения, 2200 км железных дорог, 190 новых морских причалов, не говоря об аэропортах и метро. Китай уверенно прошел экономический кризис, выделив 600 млрд долл. на стимулирование экономики через финансирование амбициозных инфраструктурных, промышленных и социальных проектов.

Огромный профицит в торговле с США сделал Китай обладателем огромных долларовых резервов, что стало и его уязвимым местом. Только с 2003 по 2010 год Китай потерял более 270 млрд долл. из-за снижения стоимости американской валюты. Обмен долларовых активов на бумаги, номинированные в любой другой валюте, означал бы удар по доллару и, следовательно, по китайским резервам. Для избавления от «долларового проклятья» Пекин сделал ставку на покупку сырья, еще не находящегося в обращении, путем выдачи кредитов — заемщиками чаще всего выступают национальные правительства или близкие к ним компании — под гарантии поставок сырья в долгосрочной перспективе. Такие сделки были заключены в Венесуэле, Туркмении, России (многомиллиардные кредиты Роснефти и Транснефти)[628]. Еще один из инструментов, которым Китай замещает долларовые активы, — золото, объемы которого в официальных хранилищах Пекина в последние годы заметно росли[629]. Активно идет интернационализация юаня.

В 2014 году Китай вышел на первое место в мире по размеру ВВП по паритету покупательной способности. Однако США по-прежнему в пять раз превосходят Китай по доходу на душу населения, а в индексе человеческого развития ООН Китай занимает лишь 101-е место. И Китай вовсе не в восторге от своего лидерства, подчеркивая, что остается среднеразвитой страной, вовсе не претендующей на особое место в мире[630]. Размер китайского ВВП на душу населения в 2015 году The Economist оценивает в 8,55 тыс. долл. (по ППС — 14,46 тысячи). Это вдвое меньше, чем в России, но уже гораздо больше, чем на Украине[631].

«Подъем Китая уже изменил мир, — пишет Дэвид Пиллинг из Financial Times. — Став глобальной фабрикой с самой дешевой продукцией, он снизил стоимость промышленных товаров. Это увеличило покупательную способность потребителей, хотя конкуренция с сотнями тысяч китайских рабочих по ходу снизила западные зарплаты. Как огромный импортер сырья Китай изменил судьбы его экспортеров от Бразилии до Австралии и от Монголии до Анголы. Если африканская экономика наконец растет, то не в последнюю очередь из-за китайского спроса»[632].

Насколько устойчив рост Китая? Способен ли он и дальше играть роль «локомотива» мировой экономики? Внешне и чисто визуально поступательный рост Китая представляется неудержимым.

Но китайский рынок постепенно теряет одно из главных своих конкурентных преимуществ, связанное с низким уровнем оплаты труда. Средние зарплаты в стране удваиваются за пять лет. Китайские работодатели вынуждены постоянно улучшать условия труда, вводить новые льготы, повышать уровень заработной платы. Возрастают также издержки, связанные с социальными расходами. Китай никогда не отличался продвинутой социальной политикой. До сих пор пенсии получает абсолютное меньшинство пожилых людей.

Остро стоит проблема неравенства, которая только обостряется. 20 % беднейшей части населения располагали 4–7 %, а 20 % наиболее зажиточных — более 50 % суммарного дохода. Индекс Джини в течение жизни нынешнего поколения достиг в КНР почти латиноамериканских уровней. Плодами экономического роста пользуются по большей части прибрежные регионы, а огромные сельские территории остаются во многом за бортом. Разрыв в подушевых доходах между провинциями достигает семикратной величины. Происходит стремительное расслоение общества, новые классы и группы предпринимателей требуют дополнительных прав и рычагов влияния, включая политические.

Проблемой для Китая остается низкое потребление домохозяйств — одна треть от ВВП, что вдвое меньше, чем в развитых странах, и меньше, чем в развивающихся. Похоже, традиционная конфуцианская мораль с ее проповедью умеренности в расходах по-прежнему доминирует в сознании[633].

Наблюдается рост числа акций социального протеста, участниками которых являются наемные работники, рабочие, крестьяне, студенты. У протеста есть контекст, связанный с недовольством коррупцией, правовой незащищенностью, непрозрачной бюрократической системой. Но гораздо больше он связан с имущественными отношениями. Земельные споры, тяжбы из-за потери земель становятся все более острыми из-за жесткой политики расчистки площадей под государственные нужды, а также в результате деятельности земельных спекулянтов (половина крупнейших состояний в стране сколочена на сделках с землей и другой недвижимостью).

Несмотря на меры по контролю рождаемости и политику одного ребенка в семье, население продолжает расти. К 2015 году оно достигло 1,36 млрд человек. При этом доля старших возрастных групп последовательно увеличивается. В 2014 году количество лиц старше 60 лет преодолело отметку в 200 млн человек (более 15 %), в 2015 году ожидается 221 млн, а еще через 10 лет — 487 млн (среди них на 10 женщин будут приходиться 6 мужчин)[634]. В 2012 году впервые произошло сокращение числа лиц трудоспособного возраста, который Национальное бюро статистики определяет от 15 до 64 лет. Количество молодежи в возрасте от 15 до 24 лет в течение ближайшего десятилетия сократится на 21 %. Демографический дивиденд Китая, связанный с постоянным притоком дешевой рабочей силы, постепенно исчезает. Впрочем, тот факт, что 47 % населения до сих проживает в деревнях, делает возможным использование деревенской рабочей силы[635].