– Вы все зашли слишком далеко. Дарби, опомнитесь. Вы все зашли слишком далеко, и вы знаете, что я не могу отпустить вас на свободу. Как это будет выглядеть? Королева защищает советников, которые организовывали убийства невинных монсийцев и использовали для своих козней все уровни ее правительства? Вас посадят в темницы, как и всех, кто активно участвовал в убийствах. Вы будете оставаться в заключении, пока я не найду людей, которым можно доверить расследование ваших преступлений, и судей, способных отнестись к делу беспристрастно и учесть все, что вам пришлось вытерпеть. Если вас признают невиновными и вернут мне, я отнесусь к решению суда с почтением. Но сама вам прощения даровать не стану.

Руд, тяжело дыша, прятал лицо в ладонях.

– Не знаю, как мы все оказались в этой западне, – прошептал он. – Не могу понять. Я до сих пор не в силах осознать, что случилось.

Биттерблу ощутила, что слова, вертевшиеся на языке, породило что-то глубинное, пустое, недоброе и глупое, и все же она вытолкнула их наружу.

– А теперь я хочу, чтобы вы оба записали для меня, как работала вся система, что делалось и кто еще участвовал. Руд, оставайтесь здесь, за моим столом, – приказала она, протягивая ему бумагу и перо. – Дарби, – позвала Биттерблу, указывая на конторку Тиэля. – Расположитесь вон там. Позаботьтесь, чтобы отчеты совпадали.

Ей не доставляло никакого удовольствия столь явно выказывать свое недоверие. Не было никакой радости в том, чтобы лишать себя двух людей, на которых опиралась вся работа в канцелярии. И как ужасно было отсылать их в темницы. Ведь у одного была семья и – укрытая где-то глубоко внутри – нежная душа, а другой не мог даже искать утешения у сна.

Когда они закончили, Биттерблу приказала воинам королевской гвардии препроводить их в темницы.

После этого она послала за Гиддоном.

– Ваше величество, – сказал он с порога, – вы неважно выглядите. Биттерблу! – Гиддон в два шага пересек комнату и, упав на колени подле нее, положил руки ей на плечи.

– Не касайтесь меня, – сказала она, зажмурившись и стиснув зубы, – иначе я сорвусь, а им нельзя видеть, как я теряю голову.

– Держитесь за меня и дышите размеренно. Вы не теряете голову, на вас просто обрушилась огромная тяжесть. Расскажите мне, в чем дело.

– Я столкнулась… – начала она и умолкла. Накрыла его ладони своими и сделала медленный вдох. – Я столкнулась с прямо-таки катастрофической нехваткой персонала. Дарби и Руда только что увели в темницы, а вы поглядите, сколько работы.

Она указала на стол, на бумаги, исписанные торопливыми каракулями Дарби и Руда. В гонениях на искателей правды участвовали четверо из восьми судей ее Высокого суда – приговаривали невинных и тех, кого требовалось заставить замолчать. Как и Смитт, естественно, и начальник темниц. А еще министр по дорогам и картам, министр по налогам, самые разные лорды и командир монсийской стражи в Монпорте. Закрывать на это глаза научилось такое множество монсийских стражников, что Руд и Дарби не сумели даже перечислить их по именам. И конечно, были низшие из низших, преступники и пропащие горожане, которых подкупом или угрозами вынуждали приводить жестокие приказы в исполнение.

– Согласен, – сказал Гиддон. – Все плохо. Но в королевстве полно народу. Сейчас вам кажется, что вы остались одна, но вы соберете команду, и притом великолепную. Вы знали, что Хильда весь день составляет списки?

– Гиддон. – Она подавила слегка истеричный смешок. – Мне кажется, что я одна, потому что я на самом деле одна. Меня все постоянно предают и постоянно бросают.

И вдруг оказалось уже не страшно потерять контроль на две полуобморочные минуты, уткнувшись Гиддону в плечо, потому что с ним безопасно, он никому не расскажет и у него так хорошо получаются крепкие, надежные объятия.

Когда дыхание у Биттерблу выровнялось и она сумела наконец вытереть глаза и нос платком, который Гиддон ей дал, а не его рубашкой, она поблагодарила его.

– Я в вашем распоряжении. Только скажите, что мне для вас сделать.

– Вы могли бы уделить мне два часа, Гиддон? Сейчас?

Он взглянул на часы:

– У меня есть три часа – до двух пополудни.

– Раффин, Банн и По… надо полагать, они заняты?

– Да, ваше величество, но ради вас отложат дела.

– Нет, не стоит. Сможете собрать Тедди, Мадлен и Хаву и привести их сюда вместе с Хильдой?

– Конечно.

– И попросите Хильду захватить списки, и собственный тоже начинайте составлять.

– Я знаю немало порядочных монсийцев, которые могут быть вам полезны.

– Поэтому я вас и позвала. В последние несколько месяцев, пока я тыкалась туда-сюда и портила все, что можно, вы знакомились с моим народом и королевством.

– Ваше величество, будьте к себе справедливы. Я сам плел заговор, а вы в это время были жертвой заговора. Планировать дело куда легче, чем распутывать то, что планируют против тебя, уж поверьте. А отныне вам предстоит заниматься именно этим.

Его слова успокаивали. Но когда Гиддон ушел, верить им стало труднее.

Он вернулся с Тедди, Мадлен, Хавой и Хильдой раньше, чем она ожидала. Тедди выглядел растрепанным, а еще то и дело потирал штаны сзади.

– Быстро вы добрались. – Биттерблу жестом пригласила их садиться. – С тобой все нормально, Тедди?

– Лорд Гиддон посадил меня на лошадь, ваше величество, – ответил тот. – До сих пор мне как-то не приходилось бывать в седле.

– Тедди, – сказал Гиддон, – повторяю, я больше не лорд. Все будто сговорились не помнить об этом.

– У меня задницу свело, – мрачно объявил Тедди.

Биттерблу не могла этого объяснить, но в окружении верных людей ей снова почудилось, что все не так безнадежно. Возможно, они напомнили ей о мире за стенами замка, где жизнь мало-помалу двигалась своим чередом и у Тедди сводило пятую точку – даже несмотря на то что Тиэль прыгнул с моста.

– Ваше величество, – обратилась Хильда, – к концу этой беседы все ваши тревоги развеются.

Это уже было смешно. Все, о чем Биттерблу волновалась, снова нахлынуло разом.

– Есть тысяча вещей, которых эта беседа не изменит, – сказала она.

– Я имела в виду, ваше величество, – объяснила Хильда мягче, – никто из нас не сомневается, что вы сумеете скроить ладное правительство.

– Ну, – начала Биттерблу, пытаясь в это поверить, – у меня есть несколько идей, так что можно приступить к обсуждению. Мадлен и Хава, – сказала она, – я не ожидаю от вас четкой позиции по поводу того, как должно функционировать мое правительство, – если, конечно, вы сами не захотите высказаться. Я попросила вас присоединиться, потому что вы входите в небольшой круг людей, которым я доверяю, и потому что вам обеим пришлось повстречаться и, возможно, поработать с множеством людей. А мне нужны люди. Мне ничто так не нужно, как люди. И если вы можете кого-то мне рекомендовать, я с радостью к вам прислушаюсь.