В скорби дона не могло быть ни малейших сомнений. Он всегда относился к Пиппи, как к родному сыну, даже отдавал ему некоторое предпочтение.

– Ты займешь в Семье место отца, – сказал он Кроссу.

Но теперь, сидя на балконе с видом на Вегас, Кросс ломал голову над стержневым вопросом. Дон никогда не верил в совпадения, и все же это дело прямо-таки пестрит совпадениями. Детектив Джим Лоузи находится на содержании Семьи, и из всех тысяч детективов и полицейских Лос-Анджелеса на убийство наткнулся именно он. Каковы шансы подобного происшествия? Но на время забудем об этом. Куда важнее другое: дону Доменико Клерикуцио прекрасно известно, что уличный грабитель не смог бы даже близко подойти к Пиппи Де Лене. И какой же грабитель выпустит шесть пуль, перед тем как обратиться в бегство? Дон ни за что не поверил бы в подобное.

Итак, встает вопрос: не решили ли Клерикуцио, что их величайший солдат представляет для них опасность? С какой же стати? Может быть, они усомнились в его лояльности и преданности, а также в собственной любви к нему? Нет, они невинны, и наиболее ярким свидетельством в их пользу служит то, что сам Кросс до сих пор жив. Дон ни за что не допустил бы такого, если бы приказал убить Пиппи. Но Кросс понимал, что он и сам в опасности.

Кросс подумал об отце. Он искренне любил отца, и Пиппи больно ранило, что Клавдия отказывалась говорить с ним, пока он был жив. И все же она приехала на похороны. Почему? Быть может, она наконец-то вспомнила, как хорошо он относился к ним обоим, прежде чем семья распалась?

Он подумал о том ужасном дне, когда решился уйти с отцом, потому что понял, какой отец на самом деле, понял, что он может на самом деле убить Налин, если она заберет обоих детей. Но он сделал шаг вперед и взял отца за руку, не из-за любви к нему, а из-за страха, промелькнувшего в глазах Клавдии.

Кросс всегда считал отца своим защитником против мира, в котором они живут, всегда считал отца неуязвимым. Дарителем смерти, а не получателем ее. Теперь Кросс должен сам беречь себя от врагов, быть может, даже от Клерикуцио. В конце концов, он богат, ему принадлежит часть “Занаду” стоимостью в полмиллиарда, и смерть его окупится.

Это заставило его задуматься над жизнью, которую он ведет. Ради чего? Чтобы состариться, как отец, пускаясь на рискованные авантюры, а затем напороться на пулю? Правда, Пиппи наслаждался жизнью, властью, деньгами, но теперь Кроссу эта жизнь показалась пустой. Его отец никогда не знал счастья любви к женщине, подобной Афине.

Ему всего двадцать шесть лет; он может начать новую жизнь. Он подумал об Афине и о том, что завтра впервые увидит, как его любимая работает, понаблюдает за ее “жизнью понарошку” и познакомится со всеми масками, которые она может надеть. Как бы Пиппи полюбил ее, он любил всех красивых женщин. Но тут Кроссу в голову пришла мысль о жене Вирджинио Баллаццо. Пиппи обожал ее, ел за ее столом, обнимал ее, танцевал с ней, играл в боччи с ее мужем, а затем запланировал убийство обоих.

Кросс со вздохом встал и вернулся в номер. Занимался рассвет, и лучи солнца пригасили неоновое зарево, повисшее над Стрипом, будто грандиозный театральный занавес. Взглянув вниз, Кросс увидел флаги всех крупнейших отелей-казино – “Сэндз”, “Кесарс-Пэлас”, “Фламинго”, “Дезерт-Инн” и извергающийся вулкан “Миража”. “Занаду” – крупнейший из всех. Кросс взглянул на флаги, развевающиеся над виллами “Занаду”. В каком же сне он жил до сих пор! И теперь этот сон развеялся. Гронвельт мертв, а отец убит.

Вернувшись в комнату, Кросс поднял телефонную трубку и позвонил Лиа Вацци, приглашая его подняться и разделить с ним завтрак. Они вернулись с похорон в Квоге вместе. Потом заказал завтрак на двоих. Вспомнил, что Лиа обожает блинчики – все еще экзотическое для него блюдо после стольких лет жизни в Америке. Охранник привел Вацци одновременно с прибытием завтрака. Они поели в кухоньке номера.

– И что же ты думаешь? – поинтересовался Кросс у Лиа.

– Я думаю, что нам следует прикончить этого детектива Лоузи, – отозвался Лиа. – Я же тебе говорил об этом давным-давно.

– Значит, ты не веришь его рассказу? – поинтересовался Кросс.

Лиа нарезал свои блинчики полосками.

– Этот рассказ сплошной стыд и позор. Да не может такого быть, чтобы Квалифицированный Специалист вроде твоего отца позволил шельмецу подойти хотя бы близко.

– Дон считает, что это правда. Он проводил расследование.

Лиа взял одну из сигар и стакан бренди, приготовленный для него Кроссом.

– Я ни за что не стану перечить дону Клерикуцио, но позволь мне убить Лоузи просто для пущей уверенности.

– А что, если за его спиной стоят Клерикуцио? – спросил Кросс.

– Дон – человек чести, – возразил Лиа. – Старой закваски. Если бы он убил Пиппи, он должен был бы убить и тебя. Он знает тебя. Он понимает, что ты будешь мстить за отца, а он – человек осмотрительный.

– И все же, – не унимался Кросс, – на чью сторону ты бы встал, на мою или Клерикуцио?

– У меня нет выбора. Я был чересчур близок с твоим отцом и чересчур близок с тобой. Мне не позволят жить, если ты поляжешь.

Кросс впервые выпил бренди с Лиа за завтраком.

– Может быть, это всего лишь одна из глупых случайностей, – проронил он.

– Нет, – не согласился Лиа. – Это Лоузи.

– Но у него не было повода. И все же надо выяснить. Я хочу, чтобы ты сформировал команду из шести человек, самых верных тебе, чтобы ни души из анклава. Вели им приготовиться и ждать моих приказов.

– Прости меня, – с необычайной серьезностью проговорил Лиа. – Я никогда не оспаривал твоих приказов. Но в данном случае прошу, чтобы ты консультировался со мной по вопросам стратегии.

– Хорошо, – согласился Кросс. – В следующие выходные я планирую слетать во Францию на два дня. Тем временем выясни о Лоузи все, что сможешь.

– Ты летишь со своей невестой? – улыбнулся Лиа.

Кросса позабавила его учтивость.

– Да, и с ее дочерью.

– Это с той, у которой недостает четверти мозгов? – поинтересовался Лиа. Он вовсе не намеревался никого обидеть. Эта итальянская идиома распространяется и на гениальных людей, отличающихся рассеянностью.

– Да. Там есть доктор, который может ей помочь.

– Браво, желаю тебе всего наилучшего. А эта женщина, она знает про дела Семьи?

– Господи помилуй! – воскликнул Кросс, и оба рассмеялись. А Кросс призадумался, каким образом Лиа узнал так много о его частной жизни.

Кроссу впервые предстояло увидеть Афину за работой в кино, увидеть, как она разыгрывает фальшивые эмоции, притворяется кем-то другим.

Он встретился с Клавдией в ее кабинете в административном здании “ЛоддСтоун”; они собирались полюбоваться на Афину вместе. В кабинете присутствовали еще две женщины, и Клавдия представила его: