«Невежественные скипетры» в глазах Нострадамуса имели вполне реальные политические прототипы. Генрих II по своему культурному уровню был очень далек от отца, Франциска I: «От солдата он имел прежде всего физические качества. Он любил борьбу и жестокие упражнения. Современники отмечали в нем эту исключительную любовь к мускульной жизни. В бытность свою дофином Генрих скучал в обществе людей науки; после того как он стал королем, его мнение о них только ухудшилось. Но – рубить деревья; но – сражаться на шпагах и в толпе, укрощать лошадей, носиться на ристалище, вольтижировать, прыгать и играть в мяч: во всех этих экзерсисах он воистину был первым. Восхищался он лишь солдатами. Соранцо писал: „Если вы не солдат, вам не место при этом дворе“».[172]

Гонения на культуру и науку, падение престижа образованности вообще тесно связаны с «варварским» Средневековьем, но также и с агрессивным язычеством с его гонениями на раннее христианство: «Литература же почиталась среди дурных искусств, а тех, кто ее создавал, изгоняли и проклинали, как врагов» (Лактанций. О смертях гонителей, XXII, 2).

В катрене 4—18 поднимается тема преследования астрологов:

К предсказательной астрологии власти светские и церковные относились, в общем, негативно, хотя до гонений на астрологов (тем более с казнями) дело никогда не доходило.

Отметим, что преследования и убийства звездочетов ассоциировались с временами жестоких римских императоров, таких как Тиберий.

В альманахе на 1566 год Нострадамус записал удивительный пассаж: «Рассчитывая обращение конца этого года, я открыл, что в очень скором времени гадание, основанное на суждении о звездах, будет запрещено. Я открыл, что в этой сфере возникнет такое множество помех (из-за слишком большого числа людей, которые пожелают ей заняться и злоупотребят ею), что это полностью отвратило меня от того, чтобы посвятить в него кого бы то ни было из моих детей, хотя они и наделены к этому природными способностями, а особенно – один из них. [Хотя, наверное, ] все-таки не стоит из-за птиц отказываться от сева».

В катрене 8—71 гонения на звездочетов продолжаются:

1607 год, однако, не был ознаменован гонениями на астрологов (как и на астрономов). Правда, незадолго до этого, в 1600 году, в Риме был сожжен Джордано Бруно, однако причиной его гибели стали не астрономические исследования, как часто считается, а еретические философские взгляды.

Гонения на науку продолжаются в катрене 6–8:

Новый Нерон (возможно, тот самый Антихрист) бесчинствует в катрене 9—17:

Нострадамус следует здесь западноевропейской эсхатологической традиции, отраженной в «Апологетической поэме» Коммодиана (875–884):

Эта же эпиграмма цитируется Нострадамусом в альманахе на 1556 год (РР II, 2). Примечательно в этой связи замечание Нострадамуса в альманахе на предыдущий, 1555 год: «Один [правитель] на протяжении восьми лет будет [подобным] Траяну, затем станет Нероном» (РР I, 440; Траян был олицетворением мудрого и умеренного правителя). В 1555 году исполнялось восемь лет со дня восшествия на престол Генриха II. Неужели провансальский пророк прочил Генриху и императорскую корону христианского Запада, и позорный венец «матереубийцы» одновременно?

Зверства Нерона описаны и в катрене 9—53:

В трех катренах подряд Великий мучитель является, как говорится, в полный рост. Здесь его биография сходна с жизнеописанием Калигулы (12–41 н. э.), римского императора, печально прославленного как садист и маньяк-убийца. У Нострадамуса (катрен 10—9) новый Калигула – испанец:

Фигерас – город в Испанских Пиренеях (там, кстати, в 1904 году родился Сальвадор Дали). В катрене допущена сюжетная контаминация: в день зимнего солнцестояния (лат.: bruma) родился не Калигула, а Нерон. «Порочная женщина», Агриппина, тезка достойной родительницы Калигулы, была матерью Нерона. Проводя детство в военных лагерях, в одежде простого солдата, будущий император Гай получил прозвище Калигула (лат.: caliga – «сапожок»). В Древнем Риме прозвище postumuis, «последний», давалось ребенку, родившемуся после смерти отца, а также последнему отпрыску. Постумием был Калигула, а также Нерон.