class="p1">– И как вы собираетесь остановить сьельсинов? – встала на мою защиту Валка. – Император! В данный момент тысячи людей гибнут, выигрывая время, чтобы мы могли вас спасти. Как быть с ними?

Ответом была тишина. Никто не отваживался дать честный ответ: те тысячи людей были солдатами, а солдатам положено погибать. Их гибель была запланирована. Никто вообще не осмеливался открыть рот, ведь Валка обратилась к самому кесарю.

К его чести, Вильгельм и сам промолчал. Малодушный император мог бы вскипеть, разъяриться, приказать увести дерзкую обидчицу или вообще расстрелять на месте. Малодушный император испугался бы такого вызова. Но Вильгельм не был малодушным, да и в недостатке добродетели его нельзя было упрекнуть. Вильгельм был великим императором, возможно, величайшим после первого. Но ему довелось править в эпоху, когда простого величия недостаточно.

А он был просто великим.

– Я никуда не поеду, – сказал он и остановился рядом с герцогиней Валавар. – До тех пор, пока не спасем всех, кого можно.

– Ваше величество, если Бледные узнают, что вас здесь больше нет, то могут остановить разорение планеты. – Я поклонился, словно извиняясь за дерзость Валки. – Они уже дочиста опустошили города и не улетают только из-за вас.

– Ваш человек рассуждает здраво, коллега, – произнес князь Каим, почувствовав, что атмосфера накаляется.

– Ваше величество, это не простая скианда, – продолжил я, приближаясь к голографической камере, пока не остановился напротив герцогини и кесаря. – Этой флотилией командует одно из Иэдир Йемани, «Белой руки» Пророка.

– Не сам Пророк? – удивился император.

– Нет, господин. Уверен, Дораяики здесь нет, – покосился я на Райнхарта. – Зато теперь им известно, что здесь есть я.

– У них не получилось добраться сюда без шума, – выступил вперед директор. – Вход на ипподром теперь потерян.

Райнхарт выпрямился, насколько смог, и добавил, сверкая проницательными глазами:

– Достопочтенный кесарь, я… согласен с лордом Марло. Мы должны покинуть это убежище через другой выход, пока они еще доступны. Выход в здании гильдии точно свободен, и в святилище благословенной Мудрости в Белхевене тоже.

Император жестом призвал всех замолчать, и воцарилась тишина.

– Не желаю об этом слышать, – сказал он, обводя взглядом собравшихся. – Видите? – указал он на голограмму.

Это была трехмерная карта бункеров, на которой была изображена вся паутина коридоров, комнат, хранилищ и залов, электрические сети и хитрый водопровод, благодаря которому колонисты поддерживались в заморозке. Под руинами Ресонно пролегли сотни миль пересекающихся и витиеватых катакомб. Я нашел наше местоположение – оно было подсвечено синим – почти в самом низу, более чем в полумиле под землей. Императорский палец указал точку, где коридоры соединялись с постройками, похожими на элеваторы.

Я почти сразу сообразил, что это ангары. Пусковые шахты.

– Здесь транспортные корабли, способные нести до пятисот человек каждый, – сказал император. – Мы загрузили их для второй волны эвакуации, но тут случилось нападение.

– Сколько их? – спросил я.

Навскидку кораблей было несколько десятков, может, даже сотен. Они были размещены небольшими группами по периметру города, а не в централизованном порту. По картам на мониторах императорского командного пункта я сделал вывод, что настоящий порт уничтожили в самом начале атаки. Взлетное поле было слишком большим, чтобы эффективно закрыть щитом, и поэтому «Лучезарный рассвет» и остальные посаженные корабли были уничтожены вместе с портом. Пусковые шахты на территории герцогского дворца не пережили первой высадки сьельсинской пехоты. В ходе этого нападения защитники были вынуждены скрыться под землей через тайные ходы в белом зиккурате у цитадели.

– Девятьсот семнадцать, – ответила герцогиня Валавар.

– Хватит почти на полмиллиона человек, – тихо подсчитала Валка.

– Мы знаем, – ответил Райнхарт.

– Спокойнее, сэр Грей, – вскинул руку кесарь, затем сложил ладони на груди, прикрыв доспехи плащом. – Несколько десятков мы потеряли при бомбардировках. Еще сотню раскопали Бледные.

Он немигающим взглядом смотрел на монитор, и мне на миг почудилось, будто я на себе ощущаю всю тяжесть взваленных на него планет и боль в плечах, как у Атласа после многовекового, почти непрерывного труда.

– Варп-двигателями они не оснащены? – задала Валка другой очевидный вопрос, подходя ко мне.

У кесаря двигались только глаза; он посмотрел на Валку, чуть прикрыв их.

– Нет. Обычные грузовики. Внутрисистемные, с субсветовыми двигателями.

– Их предназначение – перевозить спящих на транспортные корабли, которые на орбите, – добавила герцогиня Валавар.

– Мы готовы перевезти колонистов на своих кораблях, – сказал забытый за имперскими делами князь Каим.

– Ваше высочество, при всем уважении, мы не сможем скоординировать действия с вашим флотом, – ответил Райнхарт. – У нас нет связи.

– Телеграф есть. – Князь сделал шажок к голографу.

– Слишком медленно! – Райнхарт прищурился. – Ни за что не успеем вовремя согласовать точку выгрузки. К тому же…

– Так и не согласовывайте, – отмахнулся Каим. – Сообщите о своих намерениях и положитесь на моих людей. Они сообразят.

– Хотите, чтобы мы послали полмиллиона человек на орбиту вслепую, в надежде, что ваши люди подберут их быстрее врага? – возмутился Райнхарт и подошел к императору. – Ваше величество, я протестую! Это безумие! Самоубийство!

– По-вашему, у них больше шансов выжить здесь, на Перфугиуме? – парировал князь-фехтовальщик, оставаясь спокойным, как водная гладь в штиль.

– У нас нет пилотов! – воскликнул Райнхарт.

– Еще как есть! – раздался у меня из-за спины высокий голос.

Все уставились на миниатюрного хрупкого человечка, остававшегося в тени у светящегося голографа. Лориан Аристид продолжал стоять на коленях у дверей, даже когда кесарь попросил меня встать. Теперь он поднялся, потирая рукой больное плечо.

– Сколько у вас спящих? Восемь миллионов? Уж тысяча лицензированных пилотов среди них найдется. Да все десять тысяч!

Райнхарт удивленно моргнул, словно не веря, что мой крошечный спутник вообще отважился высказаться. Атмосфера в помещении разом стала холодной, и я напомнил себе, кем был Лориан в глазах окружающих. Просто интусом, незаконнорожденным палатинским отпрыском, живым свидетельством нестабильности двойной спирали. Лицо кесаря оставалось бесстрастным, закрытым. Его эмоции нельзя было прочесть.

Невысокая женщина-логофет в форме Перфугиума нарушила хрупкую тишину.

– Чтобы отыскать их и разморозить, потребуется не меньше суток, – сказала она со своего места у приборов.

– Так пошевеливайтесь! – воскликнул Лориан и, неуклюже поклонившись, произнес: – Достопочтенный кесарь, позвольте мне воспользоваться телеграфом. Я уведомлю трибуна Лина и джаддианцев.

– Да их в небе перестреляют! – возмущенно прогремел голос из угла.

Он был знакомым, и я резко обернулся. В углу, до сей поры молча, сидел Леонид Бартош – сэр Леонид Бартош. На нем была длинная туника и белая лацерна космического стратига. Бородка клинышком никуда не делась, а хитроватое лицо от морщин и усталости, отразившейся на всех членах императорской свиты, стало еще неприятнее.

– Вы! – воскликнул я.

– Не желаю больше слушать этот бред! – почти прокричал Бартош. – Ваше величество! Не слушайте этих