Почему так много людей выражали готовность умереть за Гитлера? Не только его близкие — те, что, как ни странно, кажется, предпочитали лучше умереть, чем оскорбить его чувства, как показывает количество передумавших сразу после его смерти. Но еще и семь миллионов немцев, военных и гражданских, погибших в бою, при бомбардировках, умерших от ран, холода и голода. То, что Гитлер — венский маргинал, пытавшийся уклониться от призыва в армию, — стал движущей силой нацизма, повлекшего за собой столько смертей, анестезировавшего нравственность немцев до такой степени, что они игнорировали, поощряли или отрицали гибель шести миллионов евреев и еще миллионов прочих «расово неполноценных», остается загадкой, уже шестьдесят лет приводящей в недоумение историков. Да, он воспользовался хаосом в Веймарской республике и позором Версальского договора и перекроил Германию в страну, управляемую согласно ее собственным представлениям о порядке и эффективности. Да, он пришел к власти в период экономического упадка, который его политика помогла преодолеть. Да, он, бесспорно, был несравненным оратором, он умел завораживать слушателей, улавливать настроение толпы и устраивать спектакли, приводящие ее в неистовство. Но, купаясь в лучах всенародного поклонения, он оставался эмоционально холоден, не терпел прикосновений посторонних. Он видел немецкий народ как массу, никогда не выделяя отдельных лиц. Совершенно не разбираясь в людях, он доверял пекущимся исключительно о собственных интересах проходимцам, вроде доктора Морелля или Геринга с его нелепыми расовыми теориями и непомерной жадностью, позволял подобострастному паразиту Борману управлять Бергхофом. Крайне сдержанный с друзьями, к одной Блонди он открыто проявлял ласку и привязанность. Кроме знаменитых голубых глаз, в его внешности не было ничего привлекательного: темноволосый коротышка, а вовсе не высокий, белокурый ариец. Самоучка, начитанный, но напрочь лишенный чувства меры, он ничего не знал о странах, культурах и философских течениях, кроме тех, что интересовали его. Ближайшее окружение находило его самого занудным, а его монологи — однообразными и скучными. И несмотря на все это, миллионы обожали его, видя в нем вдохновенного пророка и вождя новой Германии. А Ева полюбила его с первого взгляда.

Адольф Гитлер обладал харизмой, каковая равна обаянию, помноженному на сто. Раз встретив, ее ни с чем невозможно спутать: сочетание неутомимой энергии, внешней доброжелательности и пристального внимания к собеседнику. Хотя подавляющее большинство немцев никогда не встречалось с ним лично, ему как-то удавалось воплощать их мечты и грезы. С помощью фактов и цифр, при поддержке блестящего пропагандистского аппарата Геббельса ему удавалось обосновать свое учение, представить его в лучшем виде. Он взывал к самым глубинным, потаенным эмоциям и предрассудкам — и как взывал! В том-то и заключался его дьявольский гений.

Все это отнюдь не объясняет, почему Ева увлеклась им, а тем более почему умерла за него, ведь она ничего не смыслила в политике и ничуть не интересовалась ею. В семнадцать лет, когда состоялось их знакомство, она была тщеславна, доверчива и чересчур впечатлительна. Лесть взрослого мужчины кружила голову девочке, которой, судя по всему, никогда не удавалось как следует угодить отцу. Обаяние и галантность Гитлера, его маленькие подарки и любезности наивная Ева приняла за искреннее проявление интереса. Применяемая соблазнителем тактика кнута и пряника только подстегивала ее чувства — страдания из-за любимого никогда не охлаждают молодых девушек. Но почему — если исходить из предположения, что их интимная связь началась в 1932 году, когда ей было двадцать, — она оставалась предана ему душой и телом в течение следующих тринадцати лет? Не исключено, что это реакция на его зловещую одержимость смертью. Граф Дракула, главный романтический антигерой, всегда оказывал мощное эротическое воздействие на юных девиц. Запудрить женщине мозги до такой степени, чтобы она выстрелила себе в шею или раскусила ампулу с ядом, — вот методы современного вампира.

Еву тоже завораживала смерть. Ее первые детские впечатления, впитанные в важнейший период формирования личности — до семи лет, были связаны с незатейливыми песенками и жуткими историями о жестокости и убийствах. В ее подсознании запечатлелись злобные старухи из сказок братьев Гримм (а ведь их прототип — ведьмы Вальпургиевой ночи!), сговаривавшиеся с волками (волками!) убивать маленьких девочек — как, например, ведьма из сказки «Гензель и Гретель», которую толкают в кипящий котел. Отроческие годы Евы омрачила массовая резня Первой мировой войны, выбросившая искалеченных и обезображенных бойцов на улицы Мюнхена, на всеобщее обозрение. Они демонстрировали свои увечья на рождественской ярмарке, событии года для детишек. Ей было пятнадцать на момент кончины Йозефы Кронбургер, любимой бабушки и наставницы тех лет, когда все казалось сложно и непонятно. В монастыре ей забили голову страшными картинами наказания, смерти и геенны огненной. Вагнер — сколько раз Гитлер брал ее в оперу на «Гибель богов»? — предвещал все тот же исход, смерть, на сей раз как награду. Всю жизнь угроза смерти была для Евы Браун реальной и вездесущей, как угроза сексуального насилия и похищения для современных детей. Она жила с оглядкой на смерть и верила, что это и есть уготованная ей судьба. Гитлер был Мефистофелем, сулившим смерть, подталкивающим Еву (как подталкивал и других девушек) навстречу самоубийству. И в этом тоже проявлялся его дьявольский гений.

Ночью 26 апреля мощный огневой вал обрушился на рейхсканцелярию, наполняя бункер звуками разрывающихся снарядов и грохотом обваливающихся кирпичей. На следующее утро Ханна Рейч встретила старых верноподданных, решивших умереть с Гитлером, в том числе, разумеется, двух последних секретарш Траудль и Герду, Еву и ее горничную Аннелизе. В бункере оставалось не больше ста человек. Счастливчики спали на неудобных походных койках, прочим приходилось ночевать на полу. Все ели плохую еду, дышали спертым воздухом, писали прощальные письма, пили, курили и играли в карты. Свежие овощи для Гитлера — единственная роскошь, которую он позволял себе во время войны — более не поступали, но ему даже сейчас подавали легкие и хорошо приготовленные блюда. Тем не менее он страдал от мучительных колик.

Ева, не разделявшая вкусы Гитлера и редко обедавшая с ним, продолжала вести себя обходительно и внимательно со всеми. Ванная Гитлера была в ее распоряжении, а верная горничная Лизль содержала ее наряды в чистоте и порядке, так что она по-прежнему могла переодеваться по нескольку раз в день. В чрезвычайных обстоятельствах, когда любой исход грозил страшными бедами, она не изменяла старым привычкам, занимаясь обычными делами. Она не была героиней, но отличалась постоянством. Она не жаловалась, не плакала и не закатывала сцен, хотя определенно приобрела куда более властные замашки. Ева занималась тем же, чем и всегда: заботилась о Гитлере, стараясь внести женственную легкость и краткие мгновения удовольствия в серое бетонное подземелье. Невозможно преувеличить напряжение, которое она испытывала наряду с другими женщинами, заточенными там, внизу. А ведь большинству из них не было еще и тридцати лет. Преданность фюреру и вера в его обещания привели в тупик — в адскую нору, полную раненых, стонущих, грязных и зачастую пьяных солдат. Там же, плечо к плечу, теснились штабные и помощники Гитлера, военные командиры и их ординарцы, почти полностью лишенные личного пространства, удобств, гигиены, солнечного света, свежего воздуха и движения. Недостаток движения, должно быть, особенно тяжело переносила Ева, привыкшая плавать, гулять и лазить по горам на свежем воздухе, и ее здоровое, молодое тело теряло силы.