матери не окажется дома, он даже ничего не разузнает, развернется и спокойно уедет. Ах, да, скажет что-то наподобие: «Да пофигу, что, мы зря прилетели? Будем колесить по Ирландии». Разве тут есть знаменитые брутальные гитаристы, на которых ведут охоту жадные до сенсаций папарацци? Нет, конечно, нет.

Обхожу внедорожник, и навстречу выбегает невысокая черношерстная собака. Пес не рычит, только подозрительно поглядывает темными глазами-бусинками на нежданных гостей.

— Хэй, привет, — присаживаюсь на корточки и треплю четвероногого охранника по голове. У меня никогда не было возможности завести домашнего питомца. Работа отнимала много сил и времени, а «друзья меньшие» требовали ухода и внимания.

— Хочешь без руки остаться?

Скептически поднимаю брови на глупое заявление и хмыкаю:

— Это же не крокодил. Смотри, какой он милашка.

«Милашка» обнюхивает меня и, виляя пушистым хвостом, подбегает к Габриэлю, но в этот момент внезапно открывается дверь. Мои глаза округляются от удивления, а челюсть отвисает до земли. На пороге стоит знакомая блондинка, постер которой висел на стене Карнеги-холла в Нью-Йорке года три назад. Женщина тоже пребывает в не меньшем шоке, нежели я, разглядывая ошарашенно Габриэля, словно он призрак, сотканный из тумана.

— Габриэль? — произносит она недоверчиво, голос ее дрожит от переполняющих чувств, в нефритовых глазах блестят слезы. В горле собирается комок от трогательной встречи матери и сына, руки так и чешутся сохранить этот момент на «лейку», но я сдерживаюсь.

Парень делает шаг и протягивает букет белоснежных лилий со словами:

— Вreithlá shona, máthair. (с ирл. С днем рождения, мама).

Прижимаю ладони к подрагивающим губам — от переизбытка эмоций глаза на мокром месте. Быстро вытираю соленые слезы, не сдерживая улыбки — все внутри меня поет, ликует и превращается в цветущий сад. Женщина обнимает Габриэля, но я чувствую неловкость, сковавшую его тело. Он растерян и не знает как себя вести… Потому что все это время жил в одиноком мире, брошенный и ненужный самым родным людям — родителям. Что-то нестерпимо душит, прерывисто дышу, проникаясь каждым нервом и клеточкой. «Пойди ей навстречу, Габриэль», — мысленно молюсь, задерживая дыхание. Парень замирает на несколько секунд и только потом, поразмыслив, нерешительно кладет ладонь ей на спину. Мать и сын стоят так несколько минут, она совсем не хочет его выпускать из долгожданных объятий, но все же неуверенно отстраняется, поднимает заплаканное лицо и что-то произносит. Почему-то вспоминаю давний сон: осенний сад, маленького светловолосого мальчика с матерью. Мимолетное ностальгическое состояние улетучивается, когда пронзительные зеленые глаза устремляются в мою сторону. Стыдливо опускаю взгляд на немного пыльные кроссовки, чувствуя себя третьей лишней. Вот зачем я притащилась и повелась на провокации Лавлеса? Извилины будто завязались в тугой узел, ни одной умной мысли.

— О, ты не один, — доносится мелодичный голос с легким акцентом, что придает ей шарма. Хочу сжаться до размеров маленькой вишневой косточки или испариться. Впервые знакомлюсь с родителями… парня? Мы же не пара… Но мать Габриэля наверняка так подумает. Нет, это я обдумаю позже, слишком много новых эмоций, информации. Нас с Лавлесом ждет очень занимательный диалог и разбор полетов.

— Да, познакомься, это Ливия, — отвечает Габриэль. Почему-то мне кажется, что при этом он растрепывает волосы: часто так делает, когда чем-то недоволен или озадачен. «А ты неплохо выучила его привычки, Осборн, — хихикает подсознание. — Перестань рассматривать каждую пылинку на кроссовке! Подойди, поздоровайся и поздравь!».

— Привет, — мать Габриэля подходит ко мне с дружелюбной улыбкой, обнимает и целует в каждую щеку. Я вопросительно смотрю на парня, но он лишь пожимает плечами, мол, традиции. — Рада с тобой познакомиться, Ливия.

— Здравствуйте, — говорю на выдохе и глупо улыбаюсь. Чертовски, чертовски странное состояние, будто меня загнали в безвыходную ситуацию. — М-мне тоже. С днем рождения вас. П-простите, что мы вот так вот, не предупредив… Габриэль… — заикаюсь, глядя в изумрудные пронзительные глаза, и затыкаюсь, когда осознаю, что несу полную пургу. Как стыдно-о-о… Мое второе «я» сидит с выражением «рука-лицо». Я точно убью Лавлеса темной-темной ночью! Доведу дело до конца. Сколько можно ставить меня в неловкое положение, тем более перед своей матерью?! Ну, ничего, тебя ждет допрос с пристрастием… красавчик.

— О, милая. Я так счастлива, что вы прилетели. Называй меня Арин, — женщина обхватывает мои плечи, сияя добродушной улыбкой, и ведет к дому. Габриэль наблюдает за нами с отсутствующим выражением, но я даю понять, что очень-очень зла, и ему не отвертеться! В ответ получаю взгляд «ничего не знаю, я ни при делах». Ну-ну, опытный манипулятор, настанет скоро возмездие, и кому-то, ох как, не поздоровится.

В доме пахнет домашней выпечкой, морским бризом и живыми цветами. Арин постоянно суетится, прикладывая ладонь к груди, и смотрит украдкой на Габриэля, который обводит помещение любопытным взглядом. Делает равнодушный вид и устраивает свое мягкое местечко на диване. Дикое желание его треснуть и поднять за шкирку, как нашкодившего кота, но я прилепляю на лицо ослепительную улыбку. Перед открытым окном стоит белое пианино, рядом лежат стопки с нотами, на камине — несколько фоторамок. Не заостряю внимание и прохожу в небольшую кухоньку следом за женщиной.

— Вы, наверное, очень устали и проголодались? Долгий перелет, — щебечет она и ставит небольшой чайник на плиту. Да, перелет сложный, а для кого-то экстремальный, но этот позор я, конечно, утаю и унесу с собой в могилу.

У нас завязывается непринужденная беседа, пока греется вода. Арин порхает по кухне, открывает шкафчики, холодильник и достает продукты. От моей помощи сразу отказывается, с ее красивого лица так и не сходит по-матерински счастливая улыбка. Я ни капельки не жалею, что уговорила Габриэля прилететь, потому что понимаю насколько это для Арин значимо и важно. Для него тоже, пусть он и не признается. Мы обе до сих пор пребываем под впечатлением от встречи.

— Ливия, ты когда-нибудь пробовала английские или ирландские завтраки? — интересуется женщина, ловко орудуя у плиты. На ней легкое цветастое платье, платиновые волосы завязаны в пучок — выглядит Арин молодо и свежо. Они с Габриэлем очень похожи внешне, почему же я тогда глупо повелась. «Потому что Лавлес умелый обманщик и разводила», — твердит противный голосок. Таракашки в голове активно копошатся, сравнивая каждую деталь. Конечно, у парня мужественные черты лица, но цвет глаз, нос и форма губ намекают на родственные узы. С улыбкой отвечаю, что не пробовала. Женщина увлеченно рассказывает о традиционных ирландских завтраках. Я несколько раз порываюсь ей помочь, но Арин усаживает меня на место настойчивым взглядом.

— Будешь помогать с ужином, сейчас — отдохни, — строго говорят мне, я лишь робко улыбаюсь, разглядывая