хороших рубак, а у представителя барона — не много друзей. Да и то, как он начал поединок, осыпав его и Аэрина дурными ругательствами, не слишком-то ему помогло. Его секундант поднимает руку и опускает на землю деревянную палочку. Поединок окончен. Аэрин смотрит с улыбкой и говорит:

— Скажи мне…

…почему? Почему ты использовал лишь хребет клинка, тупую его сторону? Почему ты унизил его так, что ему пришлось уехать из города? Хромающим, со сломанной рукою? Я слышала, что по дороге в Макаллен кто-то напал на него и перерезал ему глотку.

Девушка склонилась над Йатехом и ласково потрепала его по щеке:

— Ты хотел его унизить и уничтожить? Хотел сразу, в первом поединке, прославиться как кто-то, с кем не стоит скрещивать клинок? Ты ведь знаешь, что это их не сдержало. А может, дело было в том, чтобы показать свое умение в сражении? Маленький скорпион, кичащийся своими клешнями и ядовитым жалом, а? Как оно с тобой было?

Он молчал.

Вот именно, как оно с ним было?

— Я должна знать, — не отступала она. — Я должна быть уверена. Не могу выбрать худо. Скажи мне, как…

…прогретая скала раскалена, она столь горяча, что на ней можно жарить яйца. Он семенит по ней быстрыми шагами, обучаясь Паучьему Танцу, технике, которая состоит в том, чтобы постоянно находиться в движении, изменять направление и быстро перемещаться, то и дело варьируя темп. Мастер связал ему ноги в щиколотках отрезком веревки длиной в фут, шаги его теперь маленькие и короткие. Не может он остановиться, не может замереть, чтобы перехватить воздух, ибо тогда услышит скворчание собственной кожи. Он танцует быстро, в ритме мелодии, выбиваемой на маленьком барабанчике, обтянутом козьей шкурой. Одежды его пропитаны по́том, пот льется по лицу, заливает глаза, веревка уже натерла щиколотки до крови, и каждый шаг отмечен красным. Но он танцует. Мечи все еще за спиной, их тяжесть с каждым мигом все сильнее, кожаные ремни впиваются в плечи. Это ничего, он танцует. Ритм все быстрее, все изменчивее, успеть за ним почти невозможно. Но он успевает.

У мастера упорное, сердитое лицо. Сегодня Йатех впервые победил в бою трех парней, которые обучались дольше него. Дурная новость для их учителя боя, семьи этих ребят не будут довольны. «Молокососа следует проучить, — говорит выражение лица мастера, — нужно ему показать, где проходит граница его возможностей, он должен знать, что не следует унижать одноплеменников, не следует разоружать их так, словно они — всего лишь малые дети. Паучий Танец сломал уже многих».

Йатех танцует.

Площадка для тренировок большая, гладкая, ровная. За тысячелетия миллионы шагов выгладили ее поверхность, отполировали ее почти до блеска. Здесь невозможно споткнуться, невозможно наступить на камешек. Можно лишь оставить клочья собственной кожи — если ты остановишься.

Он прикрывает глаза, чтобы мелодия влилась в его вены. Ощущает ее всем собой, ему кажется, что даже сердце стучит так быстро, как быстро пальцы мастера бьют в козью шкуру. Он вызывает в мыслях первого духа, призрачного противника, вооруженного тяжелым палашом, с маленьким круглым щитом. Если мастер жаждет настоящего танца — то он его получит.

В тот момент все прочее теряет для него смысл. Дыхание перестает с трудом вливаться в грудь, пот больше не заливает глаза. Он вынимает мечи плавным, точным движением, которое усвоил годы назад. Клинки серебристо сверкают и начинают собственный танец. Он совмещает их движения с ритмом шагов, с яростным ритмом барабанчика. Мастер не отступает, его пальцы убыстряются, музыка срывается в безумный галоп, переходящий через миг в карьер. Йатех танцует, не позволяет, чтобы мелодия сбежала от него, не позволяет той опередить себя, через миг сам начинает навязывать темп, переходит от одной яростной спешки к следующей, на этот раз уже барабан пытается его догнать, теряется, замедляется, снова бросается вперед. Мечи чертят сложные фигуры: финты, полуфинты, уколы и удары, защиты и контрудары, — и внезапно Йатех слышит, как мастер глубоко втягивает воздух и почти перестает играть. В танце — резком, в танце, каким парень очаровывает пространство, — удается почувствовать нечто большее, чем простая тренировка. Посторонний наблюдатель может прикрыть глаза и увидеть истинный Паучий Танец, не серию упражнений, но танец с призрачными противниками, двумя, тремя, четырьмя. Битва с тенями, сотканными из мелодии, танца и света, что играет на кривых остриях.

Йатех чуть шире открывает глаза и смотрит на мастера. Тот видит, как парень сопротивляется и контратакует, как ставит защиты и как уклоняется, и внезапно осознает, что — проиграл, что его ученик не уступит, не попросит прекратить тренировку. Будет танцевать, пока не победит всех противников или пока не упадет без сознания на землю. Нет для него другого пути. Ритм барабанчика замедляется. Что…

— …такого увидел тогда твой мастер? Хм? Мой маленький скорпион? А может… может, не скорпион, может, просто волчонок? Но если ты просто волчонок — я попусту теряю время. В этом мире полно волчат, маленьких, пушистых, скалящих зубки волчат, которые окажутся для хел’заав только закуской, десертом. Они ведь и сами — волки. — Движением головы она указывает на лагерь к’к’на. — А значит, я здесь не в безопасности. Мне нужен скорпион, который не побоится ужалить любого, скорпион, который станет биться за меня. Знаешь, какая самая глупая легенда о скорпионах?

Она склонилась ниже, и Йатех почувствовал, как она нюхает. Ощущал ее теплое дыхание на лице, когда она обнюхивала его волосы, щеки, шею. Он пах словно мокрый песок, словно пустыня после дождя.

— Может, позже я тебе расскажу, — прошептала она голосом, напоминающим сыплющиеся песчинки. — Увидимся. Завтра. Возможно. Спи.

Он заснул.

* * *

Когда они добрались до лагеря людей песка, он понял, что умрет сегодня, и быстро. Первым заметил, что не все в порядке, тот, со скорпионом. Он кинулся вперед, отбрасывая вьюки, исчез за ближайшим барханом. И через минуту раздался протяжный, замораживающий кровь крик. Его товарищи бросили Йатеха на песок и помчались вперед. Могли не бояться, что он сбежит, — он не мог сделать и шагу. Девушка появилась, как всегда, из ниоткуда.

— Их чародей мертв. Вчера его убили твои кузены. Не должны были его найти, но, увы, с ними оказался один из ваших Знающих. Он почувствовал и переломил чары, хранящие лагерь, а воины сделали остальное.

К’к’на возвращались. Несли оружие, которого раньше он у них не замечал. Тот, покрытый шрамами, схватил его за плечи, приподнял с земли и ударил головой в лицо. Йатех в последний миг чуть отвернулся, приняв удар в левую бровь. Взрыв.