Пока ученые вели между собой сравнительно академические дискуссии, хроническая вражда между христианами разных деноминаций вылилась в инцидент, спровоцировавший полномасштабную войну между ведущими мировыми державами. В 1847 г. в храме Рождества Христова произошла безобразнейшая стычка между православными и католическими священнослужителями, яростно обвинявшими друг друга в пропаже некой серебряной звезды. Пролилась кровь, что привело к дипломатическому конфликту между Францией и Россией – «протекторами» двух общин. Франция сделала попытку вновь поднять вопрос о попечительстве над святыми местами, Россия же настаивала на сохранении статус-кво, т. е. главенства греко-православной церкви. Британия и Франция, стремившиеся остановить продвижение России на территорию Османской империи, ждали удобного случая, чтобы начать с ней войну, и воспользовались этим конфликтом как формальным предлогом. В 1854 г. разразилась Крымская война. Как видим, несмотря на новые антиклерикальные веяния, проблема Иерусалима все еще сохраняла способность разжигать вражду между христианскими державами.

После Крымской войны, окончившейся в сентябре 1855 г. поражением России, влияние англичан и французов на Стамбул усилилось. Впервые за несколько веков Харам был открыт для посещения немусульманами. Первыми христианами, побывавшими там, стали в 1855 г. герцог и герцогиня Брабантские, а спустя несколько месяцев в признание заслуг Британии в войне разрешение взойти на Харам получил сэр Мозес Монтефиоре. Он поднялся туда, декламируя Псалом 121, и перемещался в портшезе, чтобы не ступить случайно на запретное место. Последовали и другие решения в пользу Англии и Франции. Церковь Святой Анны, построенную крестоносцами, которую Салах ад-Дин конфисковал и обратил в мечеть, султан передал Наполеону III как дар народу Франции, а англичанам удалось добиться у турецких властей разрешения для евреев расширить синагогу Хурва.

Модернизация после войны пошла вперед быстрыми темпами. Все христианские церкви закупили печатные станки, а к 1862 г. у евреев тоже было два станка, и годом позже в Иерусалиме начали выходить две еврейских газеты на иврите. Открылась общеобразовательная школа имени Лемеля[84], дававшая еврейским мальчикам не только религиозное, но и светское образование: наряду с Торой там преподавались арифметика и арабский язык. Это привело к усилению разногласий внутри Еврейского квартала, поскольку его консервативные его обитатели, в особенности ашкеназы, не желали иметь ничего общего с этим «гойским» заведением (Gilbert, pp. 166–67, 182). В городе продолжали появляться современные здания. В 1863 г. на одной из главных торговых улиц Иерусалима был построен австрийский приют для пилигримов-католиков, а неподалеку от него, в квартале Безета в великолепном новом здании близ Дамасских ворот разместилось австрийское консульство. Квартал Безета тоже начал превращаться в центр современной жизни и один из самых здоровых кварталов города. В него переехали еще два консульства – французское и английское.

Однако намного важнее был исход населения за пределы городских стен. Он начался в 1857 г., когда Монтефиоре получил разрешение на покупку участка земли напротив Сионского холма, на несколько сотен ярдов ближе к городу, чем основанное Финном поселение Тальбие. Сначала он предназначал участок для строительства больницы, но потом переменил решение и выстроил на нем бесплатные дома для неимущих евреев, чтобы помочь им выбраться из перенаселенного Еврейского квартала, а на вершине холма над поселением – самую современную в Иерусалиме ветряную мельницу. Подобно Финну, он стремился сделать евреев экономически независимыми. Идея привлекла других еврейских благотворителей. В 1860 г. выходец из России Иехошуа Елин приобрел участок под новое поселение для евреев близ арабской деревни Калуния, в пяти милях к западу от Иерусалима. К 1880 г. насчитывалось уже девять таких новых пригородов Иерусалима, заселенных евреями из Старого Города. Одним из них была колония ашкеназов Меа Шеарим («Сто ворот») в полумиле от Яффских ворот. Меа Шеарим был построен в строгом соответствии с требованиями Торы, там имелись собственная синагога, рынок, несколько иешив. Селиться вне стен города было небезопасно. Первые несколько семей, перебравшиеся в коттеджи Монтефиоре, так боялись разбойников, что на ночь потихоньку возвращались спать в город, в свои старые лачуги. Частыми были нападения на ашкеназов по дороге в Меа Шеарим. Тем не менее новые кварталы росли и богатели. Евреи Иерусалима, покидавшие Еврейский квартал, начинали жить в более здоровых условиях; это была одна из причин быстрого роста общины в XIX в. Кроме того, у евреев появились новые возможности обеспечить себе достойное существование. Прожить в Иерусалиме всегда было нелегко, именно поэтому многие иммигранты предпочитали селиться в Цфате или Тивериаде. Теперь же, поскольку экономическая проблема была устранена, евреи, естественно, потянулись в Святой город, и когда в Цфате случалось землетрясение или какая-нибудь другая беда, его жители едва ли не инстинктивно устремлялись в Иерусалим.

Арабы также начали селиться за стенами; образовывались новые общины – мусульманские, христианские и смешанные. К 1874 г. их было уже пять: Карим аш-Шейх и Баб аз-Захира к северу от города, Муреса примерно в 400 ярдах к северо-западу от Дамасских ворот, Катамон (Катмун) в миле от Яффских ворот, и Абу-Тор, лежащий над долиной Хинном и Кедроном. Началось и освоение окрестностей Иерусалима общинами западных христиан. В 1860 г. Швейцарско-германское братство выстроило за Яффскими воротами сиротский приют для арабских детей. Южнее Яффской дороги немецкие диаконисы открыли школу для девочек «Талита Куми»[85]. В 1871 г. протестанты из Вюртемберга основали к югу от города Немецкую колонию, первыми зданиями в которой стали церковь, приют, школа и больница. В 1880 г. группа американцев, возглавляемая супругами Горацио и Анной Спаффорд, открыла протестантскую миссию к северу от Дамасских ворот – так была создана Американская колония. Вскоре после этого русская православная миссия построила к западу от Старого Города огромный странноприимный дом, способный вместить тысячу паломников. Его характерные зеленые купола были первым, что видели путешественники, въезжавшие в Иерусалим по Яффской дороге. На протяжении 1880-х гг. за пределами города появились и католические учреждения: женская школа Шмидта напротив Дамасских ворот, два монастыря – Сан-Венсан де Поль и Нотр-Дам де Франс – и больница Сан-Луи у северо-западного угла городской стены.

Развивался и арабский Иерусалим. В 1863 г. в городе был учрежден первый муниципальный совет (баладия аль-Кудс), поначалу занимавший две крохотных комнаты в доме неподалеку от Виа Долороза. Возможно, Иерусалим стал первым (после Стамбула) городом Османской империи, где имелся собственный совет. В совете заседали шестеро мусульман, двое христиан и один, а с 1908 г. – двое евреев. Невзирая на существовавшие трения, представителям трех религий удавалось плодотворно работать вместе. Совет избирался раз в четыре года мужчинами – гражданами Османской империи – в возрасте старше 25 лет, платившими ежегодный налог на имущество в размере не менее 50 турецких фунтов. Из числа избранных губернатор города назначал мэра. До 1914 г. большинство мэров Иерусалима происходили из семейств Даджани, Халиди, Алами и Хусейни, и их назначение обычно отражало соотношение сил между влиятельными семействами города, в особенности Халиди и Хусейни. Муниципалитет Иерусалима играл заметную роль в развитии города. С самого начала его усилия были направлены на совершенствование городской инфраструктуры, мощение и расчистку улиц, налаживание ассенизации, освещения, вывоза мусора. В 1890-х гг. в Иерусалиме начался регулярный полив улиц, появились ящики для сбора мусора, вдоль некоторых улиц были высажены деревья, а на Яффской дороге открылся городской парк. Именно благодаря совету в городе появились полицейская служба, бесплатная муниципальная больница, а также – на рубеже веков – Музей древностей и театр, который находился неподалеку от Яффских ворот и давал представления на турецком, арабском и французском языках. Немногие города поздней Османской империи могли похвастаться таким активным и преданным делу муниципалитетом.