отступления все помнят! И не надо героизма — отступайте сразу! У нас здесь фарм, а не “последний и решительный”. Оценим, приглядимся, вынесем и возьмём опыт. И лут.

— Думаешь, там ещё двенадцать сундуков?

— Вот и глянем.

На выкрошивание слоя раствора у гнома ушло десять минут. В конце Оггтей опять предложил свои услуги — выбить булыжник на хрен топором! Я его опять отогнал: во-первых, нечего для предполагаемого противника выстраивать лестницу, и во-вторых, а что потом? Самим спрыгивать на эти камни и ноги ломать? И потребовал не засорять эфир. И тут же поправился: «Тишина! Полная!»

Когда гном каменюгу вытягивал орки с топорами наготове стояли, но следом за камнем никто не выполз, не выскочил. Только пустота, чернота и какие-то непонятные шелесты. Креттег предложил швырнуть внутрь фонарь, может, что увидим, но Гаррот опять порадовал: при нём оказалось нечто вреде помеси телескопического фонаря и перископа.

Он пустил его в дыру, зажёг свет — яркий! Высветил даже стену напротив. Подержал… Никаких шевелений — только те же шелесты. Он просунул штырь дальше до самого выхода — опять никакой реакции. Тогда вывел за пределы стены, изогнул и прильнул к объективу.

Хорошо, что все замерли, я услышал изменение в шорохах, а тут ещё и Несса пискнула.

— Шухер! — заорал я.

Гном такого слова не знал, но всё сделал верно — в два жеста отдёрнул свой прибор, и вовремя — в дыру вломилось что-то поблёскивающее, тёмное, но сквозь неё не пролезло. Стена затряслась, но тоже устояла. Мы все отпрянули.

А ещё через мгновение фонарь, не до конца выдернутый из пролома, опять высветил противоположную стену.

— И вам здравствуйте, — пробормотал я.

Обсудили — согласились: это была змеиная морда, которая по ширине проходила, а по высоте не поместилась. Гаррот со своей стороны выразил почти уверенность, что оставшийся одиночный слой долбёжку дурной башкой выдержит.

— Идеально, — признал он. — Может, даже агрить не понадобится, сами полезут. А по одной они вам не соперники. Мне с вами всё больше и больше нравится. Так, отойдите, вынимаю ещё два камня.

Это были два самых верхних. С ними обоими он управился за пятнадцать минут: их вынимать было проще — у него нашёлся крюк на цепочке, цепка на стержне. Выкрошив часть раствора, он подвёл крюк, зацепил камень снаружи, выломал, а потом так же — второй. И только его откинул всторону, как — бабах!

Теперь змее хватало и ширины, и высоты — она вбила свою голову в образовавшуюся расщелину, но тут её ждали. Едва башка выглянула из дыры я бросил на неё медляка, Оггтей встретил её своим чудо-топором (от слова “чудовище”), Ветогг вдарил молнией, а наша милая барышня… У змей вечно приоткрыт рот (как у голливудских красоток в их блокбастерах), мы это и с “графиней” заметили, вот, Кетарра, когда ту (гадюка бирюзовая, 18-ый уровень) молнией оглушило, прямо ей в пасть свой меч и засадила. И как лермонтовский Мцыри: «и там два раза провернул своё оружье». Ну, может не два, может, хватило одного — характерное движение плеч я увидел, но количество оборотов не считал. Однако, когда она его вырвала — с уходом в сторону — загляденье просто! — из пасти змеюки хлынуло красное.

Жила та ещё несколько минут. Всё-таки в пятнадцатиметровй дуре крови как в восьми мужиках, то есть литров сорок… Да и это человеку кислородное голодание мозга почти сразу приводит к смерти, а пресмыкающася ещё дёргалась, даже когда кровь из неё уже не изливалась. Но в качестве боевой единицы угрозу перестала представлять сразу же. Замедленная, оглушённая, поражённая болевым шоком… Её судороги нам были не опасны. Но Гаррот в очередной раз подтвердил свою полезность — он начал маячить у неё перед мордой, и она на последних издыхания поползла за ним. До меня не сразу дошло, что иначе протаскивать её сквозь дыру пришлось бы нам.

Оггтей при этом вскинул топор — уж больно соблазнительно-беззащитно выглядело тянущееся мимо него тело, но Тарра запретила:

— Э! Не порть мою шкуру!

— Твою?.. Э?! Тогда следующая моя!

Наконец, получили оповещение:

Гадюка бирюзвая, 18-ый уровень, убита.

Развитие: округление((250 — 250*0.06)/6) + (250 — округление(250 — 250*0.06)/6)*6 эксп.

Текущее состояние: Развитие = 9445 (20736) эксп.»

Не дополз, забивая дыру, только самый хвост. В пасть гадюки вогнали два гномовских крюка, дождались, когда у меня откатится медляк, а у Ветогга молния, и двое, самые в бою бесполезных Гаррет и Креттег попёрли “баронессу” в проход. Мы опасались, что им придётся тяжко, что силы у парня может не хватить, но змеиная шкура хорошо скользила по голому камню, и всё прокатило.

Как только хвост первой гадюки шлёпнулся об пол, в дыру ворвалась следующая. Но теперь все уже знали, что ожидать и что делать. Разница была только в том, что мечники поменялись местами. И теперь девушка сразу после молнии оглушила змеюку топором, а в нёбо через раскрытую пасть свой клинок экзотично-точным движением вогнал Оггтей. Ах, да — его “серебряный меч”…

Со всеми двенадцатью мы управились в полтора часа. Включая разделку. Я ею занимался в паузах.

— Впечатляет, — в конце развёл руками Гаррот. — У этих же тварей на всю их длиннючую длину уязвима только башка. Мелких ещё можно перерубить пополам, а для этих дур небольшие порезы не критичны — рубить и рубить… Но как? Только, если при этом кто-то держит пасть, кто-то хвост, ты с топором — посередине. А ведь это бирюзовые гадюки — у них тоже есть ментальная магия! Однако, вы воспользоваться ею змеям даже шанса не дали!

Мы переглянулись. Змеи ею пользовались. Но мои кинжалы наполовину оглушённым тварям смогли противостоять. Потом Тарра покажет мне обмороженную кожу на голени, к которой был пристроен её кинжал. Но… но все орки после второй “баронессы” получили навык Сопротивление (самой первой Система им засчитала “графиню”), и потом — мне после десятой, а им — после последней двенадцатой — Система этот навык улучшила. Гному ничего не досталось, потому что у него он имелся сызначала расовым бонусом.

Ящики в зале, куда мы пробились, выглядели помельче и были забиты оружием. Теперь на шестерых всё делилось очень легко. Оружие — очень качественное. Мы их, как водится, разыграли, а потом поменялись, и Оггтей с Таррой сразу