взяли, а “пещерника” за него никому не дали. Потому как не закрыли мы данж. По коридорам несколько сотен мелких змеюк… Ну, как мелких? — 14-ого уровня! Так вот, они по коридорам всё ещё ползают… И тот же Гаррот может завтра подсуетится, набрать отряд, спуститься и дочистить… Хм, а что тогда? Как Система распределит очки? Поделит меж всеми участниками, то есть и нам своё отдаст тоже, или всё достанется тому отряду, который поставит точку? Обидно будет…

Но я в том, что мы ушли — не раскаивался. Уходить надо было. Благословение Катарея помогало, но панацеей не было. Каменные своды на психику давили изрядно даже у меня, а сумасшедшие искорки в глазах орков мне Восприятие показывало отчётливо. А тут ещё пришлый третьей расы… С одной стороны, он реально помог с выходом, но, если бы наш поход затянулся, а гном возьми да чего-нибудь брякни — могла начаться кровавая свара. Я был бы вынужден встать на сторону своих, и впятером против одного мы бы с ним управились… Может быть… Ведь он — в своей стихии, он — 18-ого уровня, и кто его знает, что у него в умениях, кроме невидимости и зрения сквозь камень… Может имеется какой-нибудь отскок — всего-то метров на несколько, но потом ищи его невидимого на тропах среди готовых от любого неосторожного — или очень рассчитанного! — прикосновения рухнуть стен.

Хотя, конечно, за те несколько часов, которые он провёл с нами, при внешней безалаберности, наплевательности к условностям, ни единого повода, предлога для оркской вспышки дикости он не дал.

Но признаем честно: всё эти причины для возврата для меня были добавочными, а главное — Тарра! Главное — ночь с ней. Это же сумасшествие какое-то! Хотя, может, и она тому поспособствовала… Когда я обговорил с Гарротом, может ли он пробить проход в песчанике, она следом в нашем личном чате обратилась ко мне:

«— Хочешь сегодня выйти на поверхность?»

«— Да.»

«— Где знаешь?»

«— В городе. Ближе к центру.»

«— А триккты?»

«— Я тебя им не отдам. Откупимся.»

«— Ночуем таверне?»

«— Да.»

«— И ты меня простишь.»

«— А ты попросишь?»

«— Не потребуется.»

И она оборвала связь. Я мог бы и сам обратиться к ней, но тут вдруг услышал… Это заурчала кельтка. Тихо-тихо… Я хотел цыкнуть на неё: «Прекрати, у меня из-за тебя мысли путаются!» Но мысли путались не из-за коррелятки. «Лучшая»… Прикосновения… Ага, она в латах, я в латах — да там звяканья металла больше, чем мандража кожи… Да только даже от этого туманило голову. Не говоря уж о вдруг, незнамо чем, подчёркнутой позой, на одно лишнее мгновение задержанного взгляда!

В результате, когда орки заставили ждать лишнюю минуту их долбанную бочку, я… Я едва потом не зарычал на бедную эльфийку — за её торжественное шествие.

В мою комнату Тарра вошла первой.

«— Проводи их до «Кривого рога», а я в ванну», — мелькнуло в чате.

Ну, да, вывести других, куда им нужно, из моей личной комнаты мог только я. А вернулся… Плескалась вода.

Никаких замков-крючочков нигде в моих комнатах не было — в ванне тоже. Я хотел распахнуть дверь. А если б коррелятки пискнули — так заткнул их на неделю! Но запищали не они. Этикет едва не упал обморок:

«— Грязным и вонючим?! Без цветов и шампанского?!

Я зубами заскрипел, но пришлось выйти — сбежал вниз и первой же встреченной официантке, по случаю тоже эльфийке, заорал:

— Цветы! Вино! И через час ужин в номер!

В «Светоче» меня знали уже все — она тут же развернулась и уже на бегу крикнула:

— Шесть секунд!

*************************************************

***************************************************

Наврала, конечно — появилась через полторы минуты. Но хоть не забыла к вину бокалы, конфеты и диковинные бутерброды, а к цветам — вазу. (Вино не шампанское, не игристое то есть — время игр у нас прошло — «Нездешняя лоза», что бы оно ни значило.)

Но за эти девяносто секунд морок чуть рассеялся, и я распланировал последующие свои действия. На кухне у меня горячая вода была… Неужели придётся требовать вторую ванну? Возможно ли это? Возможно ли это с моим уровнем? Например, у Тарры и одной-то не было — только душ. И попросил своих девчонок, чтобы подготовили одежду… Ну да — мало её у меня — завтра же пройдусь по лавкам, а пока из того, что есть!

Первое, что сделал, вернувшись — все занавески прочь и распахнул окна. За ними была уже ночь и звёздами цвело небо, А как сразу запахло степью! Даже что-то похожее на растревоженную полынь пробивалось. И в тон к её ароматам наперебой голосили сверчки, и добавляло настроения тонкое, томительное треньканье недалёкой птицы.

Но некогда! — я, раздеваясь по дороге, рванул на кухню. А когда вернулся, в комнате безжизненных тонов застоявшегося воздуха уже и следов не осталось. Огляделся — чисто, аккуратно, о праздничности усердно намекал вольно распавшийся в просторной вазе букет цветов, а их запах — похожий на земные жасмины — избавлял сцену от всякого налёта пуританства. Надо будет той эльфийке благодарность выразить. В денежной форме.

— О, — послышался низкий голос орчанки, — где ты за пару минут умудрился найти цветущие олодолейзы? Осень же скоро… Вон, слышишь, — махнула она в сторону окна, — короток уже поёт…

Я повернулся. Она была хороша. Сегодня главным элементом её одеяния было бесстыдное декольте. И дело не в его обширности и глубине. Что я на пляжах на минимализм лифчиков не нагляделся? — на два тряпочных треугольчика, не всегда даже полностью прикрывавших соски… Но тут… Может, всё дело в коже? У земных женщин на груди она словно тающая, её и кожей-то назвать неловко, а у неё… Оркская, зеленоватая, плотная — я скосил глаза — ну да, по фактуре, как на предплечье, а ещё вдруг покрывшаяся гусиными мурашками.

— Ты меня… смущаешь, — сказала с запинкой она.

А я понял, она первоначально хотела сказать: «ты меня пугаешь». Ещё и это ударило в голову, я шагнул к ней, но она опустила глаза, увидела вино и повторилась:

— О, даже «Нездешняя лоза»! И вправду, подготовился.

— А что с вином? — сбила она меня с настроения.

— Очень редкое. Один небольшой виноградник… Кошмарно дорогое.

— Неужто принцессе не по средствам было? На «Тёркское» — хватало.

Она покачала головой:

— Это не пиво. И не просто вино. Его подают на медовый месяц. Необязательно после свадьбы. Ещё после долгой разлуки, к примеру. Когда уверены, что жена тоже соскучилась.

«— Восемнадцать плюс? — чуть хмыкнула моя рыжеволосая.