– И о чем вы секретничаете? – недовольно спрашивает он.

Кэш хихикает, а Даниэль отмахивается от вопроса Десмонда.

– Кристи, не тяни. Давай, открывай письмо.

Мои пальцы застывают над конвертом.

– Я боюсь его открывать, – взволнованно бормочу я. – Вдруг там отказ.

– Этого не будет, – твердо говорит Десмонд.

– Откуда такая уверенность? – спрашиваю его я. – Кэш сказал, что ты убьешь того, кто напишет отказ. Или подкупишь. И мне хочется верить, что это шутка.

Десмонд смеется, и его глубокий рокочущий смех вызывает у меня бурю эмоций. Я будто падаю в пропасть и вместе с этим ощущаю некий подъем.

– Мне не придется никого убивать или подкупать, – признается Десмонд. – По крайней мере, не в этот раз. Я уверен в тебе на миллион процентов.

Его слова поражают меня в самое сердце. Я так отчаянно хочу обнять и поцеловать Десмонда. Но мне остается лишь смотреть на любимого и держать себя в узде. Я нервно переплетаю пальцы на руках, потому что не знаю, куда их деть.

К черту.

Я все-таки беру конверт и вскрываю его, ощущая на себе взгляды парней. Мои пальцы подрагивают от напряжения. Наконец я достаю письмо и читаю его.

– Что там написано? – нетерпеливо спрашивает Даниэль.

Мое сердце быстро бьется в груди, и каждый его удар соответствует моему дыханию. Этого не может быть. Оторвавшись от бумаги, я встречаюсь с вопросительным взглядом Десмонда и снова пробегаюсь глазами по строчкам.

– Крис, – говорит Десмонд, и я улавливаю в его тоне волнение. – Что там?

Я качаю головой, а затем взмахиваю рукой, подбрасывая конверт с письмом в воздух.

– Я только что стала студенткой Брауна! – взвизгиваю я и вскакиваю с дивана.

– Да! – по ту сторону экрана Десмонд тоже встает на ноги и поднимает кулак вверх. – Я же говорил, что у моей девочки все получится!

В это мгновение меня обнимает Кэш, отрывая мои ноги от пола и кружа меня в воздухе.

– Жасмин, я знал, что ты сможешь.

Кэш редко показывает свои эмоции, но я ясно чувствую в его голосе радость, которую он испытывает за меня. Как только он ставит меня на пол, я оставляю поцелуй на его щеке, заросшей щетиной.

– Спасибо, – говорю ему я. – Ты – лучший друг.

– Дайте поздравить мою сестру, – за моей спиной ворчит Даниэль и буквально выдергивает меня из объятий Кэша.

Брат прижимает меня к груди, и в мои ноздри проникает запах его одеколона. Он так похож на тот, которым пользовался папа. Я пытаюсь не заострять на этом внимание, но к моим глазам все равно подступают слезы. Боже, как мне хочется, чтобы в этот момент со мной были мама и папа.

– Я ужасно горжусь тобой, Кристи, – говорит Даниэль, и, отстранившись, я вижу сияние в его глазах.

– Спасибо, – я выдавливаю из себя улыбку и заставляю голос звучать спокойнее. – Вы не можете оставить меня? Я бы хотела поговорить с Десмондом наедине.

Поочередно я смотрю на Даниэля и Кэша. К моему удивлению, брат хлопает по плечу Аматорио-младшего и предлагает ему выпить за мои начинания в университете. Вскоре они уходят на террасу, предварительно захватив с собой пиво из холодильника.

Я усаживаюсь обратно на диван и встречаюсь с прищуренным взглядом Десмонда. Он внимательно на меня смотрит, словно пытается поймать меня в фокус камеры.

– Надеюсь, мой брат не убьет твоего брата, – я вновь заставляю себя улыбнуться.

Десмонд ничего не говорит. Он продолжает смотреть на меня и держит паузу до тех пор, пока тишина не затягивается.

– Крис, что с тобой? – вдруг спрашивает он.

Я подпираю голову ладонью и прикрываю глаза, почувствовав внезапную опустошенность. Десмонд видит меня насквозь. Он улавливает то, что ускользает от других ушей и глаз.

– Я серьезно, Крис, – настаивает Десмонд. – Расскажи мне.

В прошлом я бы непременно сменила тему и старалась отвлечь Десмонда другим менее болезненным разговором. Но я не собираюсь топтаться на собственных ошибках. Я буду откровенна с любимым и признаюсь в том, что скрываю даже от собственного брата.

Выдохнув, я открываю глаза и спрашиваю так тихо, что с трудом слышу собственный голос.

– Ты точно хочешь выслушать мое нытье?

– Да, – уверенно отвечает Десмонд. – Я хочу, чтобы ты была честна со мной.

Я нервно сглатываю и киваю. А дальше начинаю рассказывать Десмонду, как мне не хватает мамы и папы. Как мне хочется, чтобы они разделили значимый момент в моей жизни.

Все это время Десмонд внимательно меня слушает, не отводя глаз. Так, словно во всем мире для него нет ничего важнее меня и моей внезапной вспышки печали.

– Наверное, они бы гордились за меня, – шмыгнув носом, говорю я. – Может быть, после такой новости они бы простили ту Кристи, которая разводила туристов на деньги.

– Детка, не смей винить себя в своем прошлом, – мягко возражает Десмонд. – Именно твое прошлое сделало тебя такой, какая есть ты сейчас.

– Та, которая влюбила в себя самого отъявленного говнюка штата? – я слабо улыбаюсь ему сквозь слезы.

– Бери выше, – усмехается Десмонд. – Твой отъявленный говнюк вышел на международный уровень.

– И как твоя корона на голове не мешает, когда ты надеваешь гоночный шлем?

– Все просто, – Десмонд подмигивает мне. – Ты же знаешь, что у меня огромный член… То есть, шлем.

Я смеюсь в голос, несмотря на свое унылое настроение. Десмонд заставляет меня улыбаться даже в самый хмурый день.

– На самом деле… – Десмонд становится серьезным. – Мне знакомо то чувство, что ты испытываешь.

– Что именно? – тихо спрашиваю я.

– Когда я подписал свой первый контракт, я тоже жалел, что мама не видит моих успехов, – признается Десмонд. – В отличии от моего отца, мама всегда поддерживала меня.

Я хочу спросить Десмонда о его маме, но не хочу его ранить. Поэтому я молчу и просто смотрю, как он волнительно проводит рукой по волосам.

– На ее месте другая бы сказала, что гонки – это опасно и несерьезно. Но