- Не шепчите! - орет он, хлопая линейкой по стойке. - Правилами это запрещено… Ну так что вы хотели сообщить мне? Говорите ясно и понятно, с паузами на месте запятых и точек с запятой.

- Речь идет о гробе, - говорю я.

- О гробе? Почему же вы раньше молчали? Подождите минуту, я телеграфирую диспетчеру. - Он подходит к аппарату и начинает стучать ключом. - Домашний скот и трупы отправляются по другому маршруту, особому. Слишком быстро портятся… В гробе есть еще что-нибудь, кроме тела?

- Да, сэр, моя жена.

- Убирайтесь к черту, пока я не позвал полицию! - Окошко со стуком захлопывается. В темном помещении кассы адский шум, словно бушует появившийся начальник станции.

- Бежим, - говорит Герби. - Быстрее! Я знаю, как короче, давай! - И, схватив меня за руку, он бросается в другую дверь и мчится к водокачке. - Ложись, - командует он, - не то нас заметят. - Мы плюхаемся в лужу грязной воды под цистерной. - Ш-ш! - шепчет Герби и прикладывает палец к моим губам. - Могут услышать.

Так мы лежим несколько минут, потом Герби встает на четвереньки, осторожно оглядывается, будто нам уже отрезали все пути к отступлению.

- Полежи тут, а я залезу по лестнице и посмотрю, может, цистерна пустая.

«Да они придурки, - говорю я себе. - Чего ради я должен лежать в холодной грязной луже?»

- Лезь сюда, - тихо зовет Герби, - на горизонте чисто. Можно пока спрятаться здесь. - Я лезу наверх, держась за железные поручни, и чувствую, как ледяной ветер продувает меня насквозь. - Не свались в цистерну, - предупреждает Герби, - она наполовину полная. - Оказавшись наверху, я повисаю с внутренней стороны цистерны, уцепившись окоченевшими пальцами за край.

- Долго мы тут будем прятаться?- спрашиваю я через несколько минут.

- Недолго, - отвечает Герби. - У них сейчас смена караула. Слышишь их? Джордж будет ждать нас в служебном вагоне. Печку растопит.

Было уже темно, когда мы вылезли из цистерны и побежали в конец товарного состава, стоявшего на боковых путях. У меня зуб на зуб не попадал. Герби оказался прав. Открыв дверь вагона, мы увидели Джорджа, гревшего руки у пылавшей печки.

- Снимай пальто, Хэл, - говорит он, - и обсушись. - Потом достает из маленького шкафчика фляжку с виски. - На-ка, приложись - настоящий динамит. - Я последовал его совету, вернул фляжку Джорджу, который сделал хороший глоток и передал фляжку маленькому Герби.

- Захватил чем закусить? - спрашивает Джордж у Герби.

- Мясной пирог и пару картофелин, - отвечает Герби, доставая снедь из кармана.

- А майонез?

- Не мог найти, честно, оправдывается Герби.

- В следующий раз чтобы был майонез, понял? - гремит Джордж Маршалл. - Как, по-твоему, я буду есть печеную картошку без майонеза? - И без всякого перехода продолжает: - Теперь план такой: ползем под вагонами до паровоза. Когда я свистну, вы оба выползайте из-под вагона и бегите что есть мочи прямо к реке. Я вас встречу под мостом. Держи, Хэл, приложись еще разок, а то сегодня холодно. В другой раз предложу тебе сигару, но ты откажись! Как тебе теперь?

Мне было так хорошо, что я не видел смысла торопиться покидать вагон. Но ясно было, что у них все расписано по минутам.

- А как же пирог и картошка? - осмелился я спросить.

- В другой раз, - говорит Джордж. - Нельзя им позволить окружить нас. - Он поворачивается к Герби: - Пушку приготовил?

Мы снова на улице; пробираемся под вагонами, словно беглые преступники. Я рад, что Герби дал мне шарф. По сигналу мы с Герби бросаемся лицом вниз и лежим, ожидая, когда Джордж свистнет.

- Что дальше? - спрашиваю я шепотом.

- Ш-ш! Кто-нибудь может услышать.

Через несколько минут раздается тихий свист; мы выползаем из-под вагона и со всех ног мчимся вниз по оврагу к мосту. Джордж уже поджидает нас.

- Хорошая работа, - говорит он. - Мы от них удрали. Теперь слушайте: отдохнем минуту-другую и рванем на тот вон! холм, видите? - Он повернулся к Герби: - Пушка заряжена?

Герби осматривает ржавый «кольт» и, утвердительно кивнув, снова прячет в кобуру.

- Помни, - говорит Джордж, - не стреляй, пока не будет совершенно необходимо. Я больше не хочу, чтобы ты случайно убивал детей, понял?

Глаза у Герби блеснули, и он замотал головой.

- Мы, Хэл, должны добраться до холма, прежде чем они поднимут тревогу. Как только окажемся там, мы в безопасности. И вернемся домой по дороге вдоль болота.

Низко пригнувшись, мы рысью помчались вперед. Вскоре мы оказались в зарослях тростника, и вода стала заливать ботинки.

- Глядите в оба, - пробормотал Джордж.

Мы достигли холма необнаруженными, отдохнули несколько секунд и быстрым шагом обогнули болото. Вышли на дорогу и дальше пошли не торопясь.

- Через несколько минут будем дома, - говорит Джордж. - Войдем с заднего крыльца и переоденемся. Только, чур, никому ни слова!

- Ты уверен, что мы оторвались от них? - спросил я.

- Совершенно уверен.

- Последний раз они преследовали нас аж до самого амбара, - говорит Герби.

- Что будет, если нас поймают?

Герби выразительно провел ребром ладони по горлу.

Я пробормотал, что не уверен, что меня устраивает подобная перспектива.

- Ничего не попишешь, - говорит Герби. - У нас с ними смертельная вражда.

- Завтра обсудим все в деталях, - говорит Джордж.

В большой комнате наверху стояли две кровати, одна для меня, другая для Герби и Джорджа. Мы сразу же затопили пузатую печку и стали переодеваться.

- Тебе не трудно растереть меня? - спрашивает Джордж, стаскивая нательную рубаху. - Меня растирают дважды в день. Сперва спиртом, а потом гусиным жиром. Отличная штука, Хэл.

Он лег на большую кровать, и я принялся растирать его. Я растирал, пока руки не заболели.

- Теперь ты ложись, - говорит Джордж, - Герби обработает тебя. Почувствуешь себя другим человеком.

Я повиновался. Ощущение было и правда приятным. Кровь заиграла в жилах, тело горело. Во мне проснулся такой аппетит, какого я давно не испытывал.

- Теперь понимаешь, почему я приехал сюда? - говорит Джордж. - После ужина сыграем в пинокль - просто чтобы доставить удовольствие старику, - а потом завалимся спать. Кстати, Хэл, - добавил он, - следи за языком. Никаких проклятий, никаких чертей в присутствии старика. Он методист. Перед едой мы читаем молитву. Постарайся не засмеяться!

- Потом как-нибудь отведешь душу, - вторит Герби. - Будешь говорить что хочешь, чертыхаться сколько хочешь. Все равно никто не услышит.

За столом меня представили старику. Это был типичный фермер - с громадными заскорузлыми руками, небритый, пахнущий клевером и навозом, немногословный, жадно и громко жующий, ковыряющий вилкой в зубах и жалующийся на ревматизм. Мы ели как удавы, все без исключения. На столе было не меньше шести или семи видов овощей, жареный цыпленок, вкуснейший хлебный пудинг, фрукты и разные орехи. Все, кроме меня, запивали еду молоком. Затем последовал кофе с настоящими сливками и солеными земляными орешками. Пришлось распустить ремень на пару дырочек.