прием, она покидала улицу Сен-Флорантен без сожалений. Сдержанное, если не враждебное отношение к ней принца действовало на нервы. Так что сегодня утром она словно выходила на волю… может быть, так казалось оттого, что яркое солнышко золотило крыши, играло лучами в листве, стояла чудная погода, навевающая умиротворение и покой. Было тепло, и легко дышалось, в воздухе чувствовался аромат цветущей липы и роз.

Гортензия тихонько взяла за ручку сына, дремавшего на коленях у Жанетты. Ей нравилось смотреть, как он спит. Прошлой ночью она легла поздно – все глядела на него, но даже и за ночь раз пять-шесть поднялась, чтобы еще и еще взглянуть на темноволосую головку и убедиться, что это не сон.

На бульваре их кабриолет обогнал большой экипаж. Его называли омнибус. Такие с некоторых пор по приказу герцогини Беррийской курсировали между площадями Мадлен и Бастилии. Огромный желтый экипаж покачивался, пестря разноцветными платьями и сюртуками на империале, возница прокладывал себе дорогу, звоня в колокол, и трубил в рожок, оповещая об остановках. Вот наконец они обогнали его.

– Если такой вид транспорта распространится, – пробурчал Видок, пуская лошадь быстрым аллюром, – то скоро по бульварам и вовсе не проедешь. Всю дорогу загородят.

– Но ведь это же удобно для тех, у кого нет своего выезда, – смеясь, возразила Гортензия. – А не скажете ли вы мне, куда мы едем?

– В Сен-Манде. В деревушку, где я живу. Увидите, это уютнейший уголок, и пожилая дама, у которой вы будете жить, во всем соответствует пейзажу. Она, кстати, сгорает от нетерпения, ожидая вас.

– Но ведь мы незнакомы…

– Конечно! Просто ей нравится сама идея поселить у себя младенца. У госпожи Моризе никогда не было детей… Сами убедитесь: вам там будет хорошо.

– Не знаю, как и благодарить вас. Так любезно с вашей стороны согласиться мне помогать…

– Ну что вы, это естественно. Я имел дела с вашим отцом, он в свое время помог мне наладить бумажную фабрику. Я остался в долгу перед ним. Да, совсем забыл вас предупредить: госпожа Морозини сказала мне, что у вас есть паспорт на имя госпожи Кудер. Под этим именем вас и ожидают в Сен-Манде. Так будет для вас безопасней. Поэтому скажите служанке, чтобы больше не называла вас госпожой графиней.

– Не беспокойтесь, – тихо сказала Жанетта. – Я не подведу. Буду говорить просто «мадам».

– Я-то согласна, – заметила Гортензия, – но когда живешь в чужом доме, трудно бывает никогда не говорить о прошлом. За кого я должна буду себя выдавать?

– Самое лучшее в таком случае – рассказывать о чем-то, весьма далеком от истины. Вы приехали из Оверни. Вы молодая вдова, которую обобрал свекор, и хотите попасть в Париж, чтобы добиться справедливости. К тому же госпожа Моризе не станет задавать вам лишних вопросов. Она – редкое явление, женщина, которая не любит сплетен.

Пока они разговаривали, кабриолет катился вперед. Вот уже доехали до площади, на которой раньше стояла Бастилия. Площадь представляла собой большой неровный участок земли, а сбоку возвышалось удивительное сооружение: огромный слон из дерева и гипса, а на спине у слона – большая, уже покосившаяся башня. Гортензия никогда раньше не бывала в этом квартале города, и обе они с Жанеттой при виде такого чудовища от удивления широко раскрыли глаза.

– Это макет фонтана, задуманного императором, чтобы подвести воды Урка к площади. Фонтан все еще строят, но закончат ли – вот вопрос, – заметил Видок. – Король Людовик Восемнадцатый поселился в покоях Наполеона, однако даже не подумал продолжить им задуманное. Что же до Карла Десятого, то у него и вовсе другие заботы…

Больше Видок ничего не сказал. Кабриолет въехал в предместье Сент-Антуан, на широкую улицу со множеством разных мастерских, откуда доносились удары молотков, звук рубанка и визжание пил. Именно тут изготавливалась роскошная мебель, предназначенная для богатых домов. Но вот кабриолет поравнялся с Тронной площадью, и Видок, взяв на себя роль гида, стал показывать своим молодым спутницам, где во времена Террора стояла гильотина. От Тронной площади, проехав по широкой авеню Бель-Эр и по Большой улице, они наконец добрались до Сен-Манде, и вправду уютного уголка, сразу полюбившегося Гортензии.

Дом госпожи Моризе стоял неподалеку от старой церкви у дороги на Шарантон. Это был большой серый дом со сводчатыми окнами. Стены дома были почти полностью увиты плющом. Вдоль дороги до самого моста через ручей, убегавший далеко в чащу Венсенского парка, простирался огромный сад. Солнечные лучи сверкали на глади пруда, золотили кувшинки и играли в зарослях камыша.

Экипаж остановился у яблоневой аллеи, ведущей к крыльцу. На голос Видока, придержавшего лошадь, на порог вышла пожилая дама в бордовом шелковом платье и кружевном чепце, из-под которого выбивались седые пряди волос. Увидав кабриолет, она подхватила юбки и с криком: «Онорина! Онорина! Приехали!» – бросилась им навстречу.

Из-за дома появилась другая женщина, почти тех же лет, что и первая, только вдвое шире и выше. Она потрясала огромным половником размером с хорошую лопату. Но дама уже добежала до экипажа и теперь в восторге восклицала:

– Какой хорошенький! Чудный ребенок! Это сокровище, дорогая моя, настоящее сокровище! Да входите же! Вам, должно быть, хочется отдохнуть и поесть. Эти путешествия так изматывают!

– Особенно если произойдет задержка в пути, – усмехнулся Видок. – Дорогая госпожа Моризе, у госпожи Кудер еще будет время отдохнуть у вас.

Чуть растерявшаяся от натиска этой и впрямь симпатичной дамы с небесно-голубыми глазами и приветливым выражением лица, Гортензия все же дала себя поцеловать и увлечь к дому, а позади нее трубный голос Онорины уже гремел, рассыпая похвалы красоте Этьена. Замыкал их шествие Видок, нагруженный баулами, которые ему предстояло дотащить до небольшой прихожей, выложенной блестящей красной плиткой, где пахло воском и вишневым вареньем.

– Я поехал, госпожа Моризе! – крикнул бывший шеф полиции, пока пожилая дама провожала Гортензию в небольшую гостиную рядом с вестибюлем. – Знакомьтесь сами.

– Хорошо, господин Видок! Езжайте, и большое вам спасибо!

– Не за что, госпожа Моризе, не за что! Я потом заеду: Флерида велела мне завезти вам корзину яиц, а я позабыл. Ох, и попадет мне!

– Скажите вашей милой супруге, чтобы не беспокоилась. Вы все равно слишком быстро ездите в своем кабриолете и привезли бы мне вместо яиц настоящую яичницу! Езжайте скорее и поцелуйте ее от меня! – Потом она обратилась к Гортензии: – Идемте, мое дорогое дитя, я покажу вам вашу комнату. Надо еще устроить ребенка с кормилицей… А потом за стол!

Вот так Гортензия с сыном оказались в гостеприимном доме госпожи Моризе, вдовы