В 1014 году Владимир, как сообщает прямой современник событий, германский хронист Титмар Мерзебургский, узнал, что Святополк, "побуждаемый Болеславом, тайно готовится ему сопротивляться, он (Владимир. – В. К.) схватил и епископа, и сына с женой и запер в одиночном заключении… Болеслав, узнав обо всем этом, не переставал мстить".

После кончины Владимира Святополк сумел взять бразды правления в Киеве в свои руки. Но было ясно, что он – хотя бы как вчерашний заговорщик – имеет сомнительные права на верховную власть над Русью. Поэтому он тут же начал организовывать убийства своих братьев-соперников. Уже 24 июля был злодейски умерщвлен Борис, 5 сентября – Глеб, а затем еще князь Деревлянский Святослав (в результате Святополк получил прозвание «Окаянный», а Борис и Глеб были причислены к лику святых мучеников, исключительно высоко почитаемых на Руси).

Ярослав, находившийся в Новгороде, стал готовиться к войне со Святополком. И, по всей вероятности, осенью 1016 года у города Любеч (севернее Киева) произошла первая битва Ярослава со Святополком, на помощь которому пришли уже снова обретшие союз с Болеславом печенеги. Святополк проиграл это сражение и прямо с поля боя бежал к печенегам, а затем к тестю, в Польшу.

Ярослав начал княжить в Киеве и вскоре, отправив посольство, возобновил союз с германским королем и императором Священной римской империи Генрихом II, – союз, который был заключен его отцом Владимиром, в частности, женившемся после кончины своей византийской супруги Анны (по-видимому, в 1012 году) на внучке этого императора. По договоренности с Генрихом II, который вел в то время войну с Болеславом, Ярослав в 1017 году начал поход на Польшу (где находился, как сказано, Святополк). Однако в ответ Болеслав побудил печенегов напасть на Киев, и Ярослав вынужден был вернуться, чтобы отстоять свою столицу, где, помимо прочего, сгорел тогда деревянный храм святой Софии, построенный, возможно, еще Ольгой (впоследствии Ярослав создал на его месте величественный собор, сохранившийся в своей основе до наших дней).

Болеслав же в январе 1018 года сумел заключить мир с Генрихом II и уже в июле вторгся в пределы Руси вместе со Святополком. Его очень мощная по тем временам армия включала в себя германцев (из Саксонии) и венгров, а также полчища печенегов. Это была первая в истории внушительная агрессия на Русь с Запада.

Войско Ярослава потерпело поражение, и он вынужден был удалиться обратно в Новгород. Болеслав со Святополком 14 августа 1018 года захватили Киев. Однако именно в это время началась междоусобица в Польше, и через месяц Болеслав покинул Киев, увозя с собой множество награбленных ценностей и уводя тысячи пленников. Тогда же он присоединил к Польше Червенские города на западе Руси.

Но Ярослав вновь собрался с силами и в следующем, 1019 году, одолел Святополка в сражении на реке Альте южнее Киева (Святополк ушел туда, чтобы соединиться с печенегами). Позднее, в 1030-1031 годах, Ярослав вернул Руси Червенские города и установил долговременный мир с Польшей.

Все вышесказанное в своих основных чертах было выяснено уже давно, а в последнее время подтверждено, уточнено и конкретизировано в тщательно выполненных исследованиях М. Б. Свердлова, А. В. Назаренко и Н. И. Щавелевой.

Однако вот уже в течение сорока лет ряд историков пытается навязать совсем иную картину событий 1015-1019 годов. Начало было положено в книге Н. Н. Ильина "Летописная статья 6523 (то есть 1015. – В. К.) года и ее источник. (Опыт анализа)." (М., 1957). В этой в целом весьма основательной книге автор в какой-то момент впадает в своего рода затмение, пытаясь доказать, что убийство князя Бориса подстроил вовсе не Святополк Окаянный, но… Ярослав Мудрый.

Насколько влиятельна ныне эта версия, явствует из того, что она (кстати сказать, вообще без какой-либо аргументации) изложена в изданном в 1984 году 100-тысячным тиражом трактате академика Б. А. Рыбакова «Мир истории. Начальные века русской истории» (см. с. 157-158), а позднее, в 1990-м, стала предметом целой книги, иронически озаглавленной «История „преступлений“ Святополка Окаянного», книги, принадлежащей перу ярого специалиста по антирелигиозной пропаганде Г. М. Филиста. Еще бы! Ведь эта версия, в сущности, разрушает исторический образ не только Ярослава Мудрого, но и в равной мере святого мученика Бориса, который, оказывается, погиб в своекорыстной борьбе за власть с Ярославом…

Как же возникла эта «новаторская» версия? В наших руках имеется несколько разнообразных русских источников, а также польских и германских хроник, рассказывающих о событиях на Руси в 1015-1019 годах; все они дают более или менее единую картину событий, очерченную мною выше. Но существует еще исландская (первоначально – норвежская) «Сага об Эймунде», повествующая о норманнах (варягах), которые были вынуждены уйти из родных мест и стать наемными воинами русских князей. И образы этой «поэмы в прозе» затмили в глазах некоторых историков гораздо более достоверные сообщения всех других имеющихся налицо источников.

Нет сомнения, что «Сага об Эймунде» восходит к рассказам непосредственных очевидцев событий – скандинавских наемников, служивших русским князьям начала XI века. Однако рассказы эти передавались из уст в уста в течение четырех с половиной (!) столетий и лишь в конце XIV века были записаны в далекой Исландии…

В «Саге об Эймунде» повествуется, в частности, о том, как норманны помогают русскому «конунгу» по имени «Ярицлейв» бороться против его соперника-брата, зовущегося «Бурицлав» (в ранних переводах на русский язык имена героев саги воспроизводились неточно – как «Ярислейф» и «Бурислав») и, в конце концов, тайно убивают «Бурицлава». Сага эта стала объектом внимания русских историков еще с 1833 года, и вплоть до 1957-го года «Бурицлав» рассматривался как образ, соединивший в себе двух «прототипов» – Болеслава и вдохновляемого им Святополка; важно отметить, что в других источниках о конце Святополка говорится весьма неясно, неопределенно, и, вполне возможно, он в 1019 году в самом деле был тайно убит норманнскими наемниками Ярослава (как это изображено в саге). Естественно предполагать также, что вначале в саге фигурировали по отдельности оба врага Ярослава, но за четыре с лишним века устного бытования саги они «слились» в один образ.

Однако в новейших сочинениях (особенно последовательно в книге украинского историка А. Б. Головко) утверждается, что «Бурицлав» – это-де князь Борис, с которым-де боролся в 1015-1017 годах за власть Ярослав; уже позднее, организовав убийство Бориса, он, мол, начал борьбу с другим соперником – Святополком, поддерживаемым Болеславом, который ранее-де помогал не своему зятю Святополку, а Борису!

Следует прямо сказать, что версия эта смогла возникнуть только в силу звуковой «переклички» Борис-Бурицлав, – хотя «соответствие» Болеслав-Бурицлав ничуть не менее правдоподобно; потом уже стали подбираться разного рода дополнительные «доводы».

Но обратимся к самой «Саге об Эймунде». Ее герой, находясь еще в Норвегии, говорит своим сподвижникам: "Я слышал о смерти Вальдимара (Владимира) конунга… и эти (его) владения держат теперь трое сыновей его… И зовется Бурицлав тот, который получил большую долю отцовского наследия, и он – старший из них (ясно, что речь идет о Святополке. – В. К.). Другого зовут Ярицлейв, а третьего Вартилав (Брячислав Полоцкий; в действительности не брат, а племянник двух первых. – В. К.). Бурицлав держит Кэнугард (Киев. – В. К.), а это – лучшее княжество… Ярицлав держит Хольм-гард (Новгород. – В. К.), а третий – Палтескью (Полоцк. – В. К.)… Теперь у них разлад из-за владений… И пришло мне теперь на мысль, если вы согласны, отправиться туда (на Русь. – В. К.) и побывать у каждого из этих конунгов… добудем и богатство, и почесть". Затем «Эймунд и его спутники… прибыли на восток в Хольмгард (Новгород) к Ярицлейву конунгу» (с. 107).