Мощь государства Ярослава ярко выразилась в том, что в 1036 году было нанесено поистине сокрушающее поражение напавшим в очередной раз на Киев печенегам. Это воинственное племя, склонное превратить набеги на соседей в один из основных источников своего существования, в продолжавшийся более столетия период атаковало и Русь, и другие окрестные государства, включая Византийскую империю. А после 1036 года печенеги перестали быть серьезной военной силой.

Теперь нам необходимо обратиться к вопросу о взаимоотношениях Ярослава с Византийской империей. К сожалению, многие историки, находившиеся под влиянием западноевропейской идеологии, всячески принижавшей и искажавшей облик Византии (как главной соперницы Запада в эпоху Средневековья), стремились так или иначе противопоставить Русь и Византию, – в частности и при освещении событий времен Ярослава Мудрого. Только в последние десятилетия стали появляться исследования (В. Г. Брюсовой, Г. Г. Литаврина, польского историка Анджея Поппэи др.), аргументированно отвергающие это надуманное противопоставление.

Казалось бы, борьба Руси с Византией налицо, ибо, как хорошо известно, в 1043 году Ярослав отправил своего старшего сына Владимира (вообще-то старшим был Илья, но он умер еще в 1020 году) в поход на Константинополь, – поход, правда, неудачный, так как сильная буря на Черном море погубила большую часть русского флота еще до начала боевых действий. Однако ныне достаточно убедительно доказано, что это был поход не против Византии как таковой, а только против определенных сил, стремившихся захватить власть в Империи.

С 1028 года, после кончины своего отца, Константина VIII, носительницей легитимной власти в Византии стала его дочь Зоя (сыновей у Константина не было); однако вскоре она начала подвергаться всякого рода унижениям и насилиям, и, наконец, в апреле 1042 года ее вообще отстранили от власти и постригли в монахини. В результате в Константинополе вспыхнуло мощное восстание, в котором, что может показаться удивительным, самое активное участие приняли находившиеся в городе русские, как сообщает знаменитый хронист, современник событий Михаил Пселл, они «все готовы были пожертвовать жизнью за царицу».

Впрочем, это не может удивить, если вспомнить, что Зоя была племянницей Анны – родной сестры ее отца, императора Константина VIII и супруги Владимира Святославича; таким образом Зоя являлась двоюродной сестрой Ярослава Мудрого. Вместе с тем как дочь императора, не имевшего наследника мужского пола, Зоя представала в глазах ее сторонников, в том числе русских, законной властительницей; «хотим законную наследницу!» – кричали восставшие на площадях Константинополя.

И Зоя была немедля возвращена к власти. Вскоре, 11 июля 1042 года, она вступила в брак с представителем знатного рода Константином Мономахом. Однако всего через несколько месяцев обнаружилось, что Константин имеет намерение «заменить» Зою своей любовницей Склиреной, из-за чего 9 марта 1043 года произошло новое восстание под лозунгом «Не хотим Склирену царицей, да не примут из-за нее смерть матушки наши Зоя и Феодора!» (Феодора – младшая сестра Зои, ставшая ее соправительницей). Но главное было даже не в Склирене, а в очередной попытке отстранения Зои от власти, – попытке, которая и вызвала, очевидно, поход Руси, чей флот подошел к Константинополю через четыре месяца после восстания, в июле 1043 года (вполне вероятно, что Зоя сама обратилась к своему русскому двоюродному брату за помощью).

В результате гонения и интриги против Зои прекратились, и она спокойно царствовала до своей кончины в 1050 году в возрасте 72-х лет (после смерти Зои роль носительницы законной власти исполняла ее сестра Феодора). В 1046, по всей вероятности, именно благодарная Зоя устроила бракосочетание сына Ярослава Мудрого, Всеволода, с дочерью своего супруга (от предыдущего его брака) Константина Мономаха, – которая, конечно, считалась теперь и ее дочерью, – Анастасией; в 1053 году Анастасия родила сына – в будущем одного из славнейших русских князей – Владимира Всеволодича Мономаха.

Уже изложенные факты (а круг подобных фактов можно бы значительно расширить) показывают, что взаимоотношения Руси и Византии при Ярославе – проблема весьма сложная, и речь должна идти об участии Ярослава Мудрого во внутренней борьбе, развертывавшейся в Империи (что свидетельствует как раз о самых глубоких связях с Константинополем), а не о борьбе против Византии как таковой.

Кстати сказать, сама мысль о борьбе Ярослава с Византией решительно противоречит коренным основам его внешней политики; как уже сказано, утвердив свою власть, Ярослав стремился и сумел установить мирные отношения со всеми соседними и более отдаленными государствами. Это, в частности, выразилось в имевших непосредственно политическое значение браках сыновей, дочерей и сестер Ярослава с отпрысками иностранных династий; благодаря этим бракам Ярослав (сам женившийся на дочери короля Швеции) породнился с властителями Франции, Германии, Норвегии, Венгрии, Польши и, как уже сказано, Византии (ближайшие его потомки продолжали эту традицию, включив в число своих родственников королей и князей Англии, Дании, Чехии, Хорватии).

Проблема взаимоотношений Руси и Византии невольно обращает наше внимание к личности самого выдающегося сподвижника Ярослава – митрополита Киевского Илариона. Как ни прискорбно, многие историки создали ему совершенно необоснованную репутацию некоего беззаветного врага Византии. Сошлюсь еще раз на германского русиста Лудольфа Мюллера, который посвятил личности и творчеству Илариона свои основные труды. В 1989 году Л. Мюллер не без недоумения говорил, что само поставление Илариона в митрополиты "очень часто интерпретируют… в том смысле, что оно было якобы совершено без разрешения и против воли Константинопольского патриарха… Нигде не сказано, что избрание Илариона совершилось иным способом, чем избрание всех других митрополитов Константинопольской церкви (в состав которой входила Киевская митрополия. – В. К.)… А именно: постоянным Синодом Константинопольской патриархии… По моему мнению, Ярослав попросил своего шурина – византийского императора Константина IX – воспользоваться своим влиянием на Синод, чтобы тот избрал любимца Ярослава… Значит, никакого раскола, никакого антагонизма… не было. По крайней мере, никакой достоверный источник не говорит об этом, и в сочинениях Илариона я не вижу ни одного антивизантийского выражения".

Л. Мюллер допустил здесь одну словесную неточность, которую, впрочем, могло бы допустить сегодня и большинство русских авторов: он назвал императора Константина "шурином" (что означает «брат жены») Ярослава; в действительности император был зятем Ярослава – то есть мужем его сестры (хоть и двоюродной) Зои, а также одновременно и сватом – отцом жены Ярославова сына Всеволода… Но это двойное родство (или, вернее, свойство) тем более подкрепляет точку зрения Л. Мюллера.

Выше цитировалось «Слово о законе и Благодати» митрополита Илариона, которое в последнее время общепризнанно в качестве одного из великих творений русской литературы и мысли. Да и вообще митрополит Иларион принадлежит к немногим величайшим деятелям России за всю ее историю: правда, все его достижения нераздельно связаны с деятельностью Ярослава Мудрого и немыслимы вне ее.