Сильвен сделал глубокий вдох, чтобы напитать кислородом нейроны.

– Я не хочу ошибиться в выборе при решении столь важного вопроса, – назидательно заявил он.

– Тогда этот выбор за тебя сделаю я. ИХ НУЖНО УНИЧТОЖИТЬ. Если тебе для этого недостает смелости, то у меня ее хватит на двоих. Даже если ты решишь их спасти, тебе все равно не удастся все время держать их под контролем. Рано или поздно наступит момент, когда они уснут, либо уснешь ты, и тогда я убью их, покончив с этим. Эмчи не станут ни нашими последователями, ни могильщиками – ни на Земле, ни на этом корабле, ни на другой планете.

– Ну, хорошо, ты меня убедила, – сказал он. – Но мы их все-таки пощадим. Это мое решение, за которое я буду нести всю полноту ответственности. Что до тебя, то если тебе так хочется, можешь попробовать убить их, но знай, что отныне я приставлю к ним троих телохранителей, которые будут постоянно присматривать за ними и оберегать.

Муж с женой смерили друг друга вызывающими взглядами.

– Лучше представь, дорогой, как наши внуки будут сражаться с этими «домовыми». Ты же знаешь легенду, которую рассказал творец эмчей, Давид Уэллс… Некогда Большие люди с Атлантиды были уничтожены Маленькими людьми, которых Большие сами и создали, но впоследствии не смогли удержать в узде.

– Да, то были наши предки, – кивнул он. – Но если ты даруешь кому-то жизнь, то просто обязан нести за нее ответственность. Слишком просто выбросить их на помойку, как надоевшую игрушку.

– Ты говоришь так, будто они твои дети.

– В некотором роде. Этот термин меня совсем не коробит. Они стали плодом желания мужчины и женщины, Давида Уэллса и Авроры Каммерер. И в этом качестве эмчей вполне можно назвать детьми двух людей, таких как ты и я.

– И ты готов рискнуть? Но ведь между нашими детьми и их потомками может вспыхнуть война!

– Им нужно доверять. Они сами найдут решение. Люди всегда разрешали проблемы. Более того, это заставляло их развиваться и толкало вперед. И если мы устраним соперников, то отнюдь им не поможем. Как раз наоборот.

Ребекка села, решив, наконец, немного расслабиться.

– А на Земле? Нам же ни за что не простят, что мы их пощадили.

– Но у нас есть преимущество – мы находимся от родной планеты на расстоянии многих миллионов километров.

Женщина открыла дверь туалетной комнаты и знаком велела Эмме и Амадею выйти.

– В вас двоих я еще могу быть уверена. Но вот насчет ваших детей и внуков у меня есть большие сомнения…

Когда Ребекка произносила эту фразу, ей показалось, что она, как женщина, поняла что-то очень важное и тревожное, что-то предопределенное в будущем, что-то такое, чего ее супруг, принадлежавший к сильной половине человечества, даже представить не мог.

204.

На моаи со свистом обрушивался ветер с дождем, от чего гигантские статуи будто пели.

Отдохнувшая, бодрая после сна Гипатия спрыгнула с кровати. Давид все еще спал. Девушка прошла в ванную, приняла душ, отправилась на кухню, выпила крепкий, горячий кофе и посмотрела на океан, терзаемый проливным дождем. Затем быстро оделась.

Тусклый отблеск в небе свидетельствовал о том, что наступил рассвет.

Она выполнила несколько упражнений из йоги: Пробуждение кошки, Колесницу, Свечу, Поклон солнцу.

Потом взглянула на горизонт, который постепенно становился все светлее и светлее. По небу на огромной скорости проносились грязно-серые тучи, не зная ни отдыха, ни покоя.

Гипатия села в позе лотоса, попыталась медитировать, но голову настойчиво одолевали мысли, поэтому она отказалась от своего намерения, приготовила для Давида кофе и разбудила его.

– Дождь так и не прекратился, – сказала девушка вместо приветствия.

Они улыбнулись друг другу, испытывая в душе радость от того, что им удалось не только пережить весь этот ужас, но и сохранить возможность действовать.

– А мне приснилась ясная погода…

Давид принял душ и вышел из ванной в банном халате. Пока он ел, пил и одевался, девушка не сводила с него глаз.

Теперь в окне было свинцовое небо, иссеченное черными и серыми полосами. Тучи, проливающиеся дождем, под напором ветра устремлялись на запад. И без того скудная островная растительность от кислотных дождей пожелтела. Птиц, бабочек, мух и пчел нигде не было видно, вероятно, они прятались в дуплах деревьев, пещерах или других убежищах.

Гипатия закрыла глаза, вспомнила день Катастрофы и последовавшие за ним недели.

Проклятый дождь. Никогда бы не подумала, что он может надоесть до такой степени, что я стану ненавидеть погодные условия.

– Еще один день, когда мы ничего не можем сделать… запертые на острове этим проклятым кислотным дождем, под которым даже прогуляться нельзя, – проворчала она.

– Нам остается только думать и ждать, – ответил Давид.

Гипатия подошла к нему.

– Мне нужно мысленно отвлечься от этой мерзкой картины. Давайте погрузимся в нирвану и сделаем экскурс по прошлым жизням. Если получится, мы увидим нашу первую встречу, в другом времени.

– Увидеть, кем ты был в прошлой жизни? Нечто подобное я уже проделывал в ходе обряда очищения, – признался ученый. – Так вы считаете, что посредством медитации это тоже возможно?

Они заперли дверь гостиничного номера на ключ, предварительно повесив на ручку табличку «Не беспокоить». Затем сели в позе лотоса. Их дыхание стало медленнее и размереннее, мысли постепенно вознеслись над островом Пасхи.

Голос корейской студентки повел Давида за собой.

Он представил нечеткую линию, на которой впереди было будущее, а после нулевой точки, точки настоящего, – прошлое. Дух Давида парил над прежними земными воплощениями. Раньше, осуществляя ма’джобу, очищение, он привычно оказывался в белом коридоре, по обе стороны которого располагались двери с именами, и теперь с любопытством открывал для себя этот новый способ передвижения по архивам собственной души.

В этот момент его позвала душа Гипатии, чтобы показать какой-то образ на отрезке прошлого.

Они вместе погрузились в давно исчезнувший мир.

Давид увидел…

Дождя не было и в помине. В небе сияло солнце. Посреди желто-коричневого города, продуваемого сухим ветром, стояла пирамида высотой в несколько сот метров.

У входа была женщина, стройная и темноволосая, в бежевом платье с восточными узорами. Шею ее украшало ожерелье с застывшим в куске янтаря муравьем.

К ней направлялся мужчина, седоволосый и бронзоволикий, облаченный в светлую тогу.

Они встретились впервые. Их ладони соприкоснулись в знак мира и диалога.

Женщина повела мужчину внутрь пирамиды. Воздух здесь был прохладный. Коридор привел их к некоему подобию перекрестка, и женщина увлекла спутника за собой по покатому спуску. Путь оказался долгим. Давиду показалось, что они опустились ниже уровня земли. Вскоре его взору предстал круглый зал, в центре которого располагался украшенный резными барельефами бассейн, наполненный темной жидкостью.