Богдан кивнул:

– Есть оружие, которое убивает на большом расстоянии, есть ещё много чего.

– Как ты убираешь это? Верни лезвию его простое состояние... – Чжу Цзы Чен протянул нож Богдану.

Юноша выключил поле, и, убрав нож в ножны, вернул его мэтру.

– Так чего ты хочешь сейчас? Почему ты решил рассказать всё это мне?

Богдан пожал плечами:

– От безысходности, учитель. Ведь мне невозможно вести вашу экспедицию в несуществующую страну.

– А вести её во дворец? – прищурился учитель.

– И туда невозможно…

– То есть, ты не видишь выхода?

– Пока нет, уважаемый Чжу Цзы Чен, – поклонился Богдан.

– Да, – медленно произнёс мэтр, – признаться, и я пока не вижу выхода.

Он встал и в который раз неторопливо прошёлся по комнате. Солнце уже опустилось совсем низко, и длинная тень учителя плавно скользила по гладко натёртому воском деревянному полу зала, причудливым образом переламываясь на креслах, столах и полках со свитками книг.

«Да, – подумал Богдан, – кто его знает: пошёл бы более длинным путём – возможно, не оказался в подобной ситуации».

Но он тут же сам себя оборвал: не стоило сейчас гадать, что было бы если бы, да кабы. Вполне возможно, что могло быть ещё хуже, и он вообще уже нигде бы не сидел и ни с кем ничего не обсуждал. Это не выход – сожалеть о каких-то упущенных возможностях, особенно когда ты не знаешь, насколько вообще эти возможности могли быть реализованы. Сейчас надо решать ту проблему, которая возникла. Самый главный вопрос в том, существует ли теперь хоть какое-то решение, которое устраивает прежде всего самого Богдана?

Бежать прямо сейчас? Вон на столе лежит его нож – схватить и, угрожая мэтру оружием, попытаться скрыться? Но скрыться не удастся: он находится в стране, где ему не скрыться – внешность не позволит. Кроме того, у него нет ни оружия, ни снаряжения, и если на него объявят охоту, то поймают очень скоро. Его чудесный нож, легко перерезающий лезвие любого меча и пробивающий любые доспехи – не слишком эффективное оружие. Что бы ни резало его лезвие, оно слишком коротко, и Богдана рано или поздно достанут длинным мечом, не говоря уже о копье или луке. Кроме того, когда иссякнет заряд полевого генератора, нож превратится в обычное холодное оружие, пусть и из значительно лучшей, чем местная, стали. В общем, побег в такой форме заранее обречён на провал.

– Знаешь, – сказал неожиданно Чжу Цзы Чен, – у меня к тебе ещё вот какой вопрос: а почему ты не вернулся к себе домой тайно и не попытался добиться какой-то славы или власти, используя те чудесные вещи, которые тебе достались, у себя дома? Тебе там всё знакомо, и, согласись, это давало бы тебе огромные возможности!

– Я уже говорил, учитель, что в моём доме на Земле остался враг. Я опасался.

– Но у тебя было оружие, а у него нет. Ты легко мог бы расправиться со своим врагом!

Богдан вздохнул:

– Наверное, мог бы, но не это главное. Понимаете… как бы это сказать? Я думал о том, чтобы вернуться и сделать примерно то, о чём вы говорите. Но вы же понимаете, что я недолго владел бы тайной. Мне пришлось бы слишком много рассказывать другим людям, и гораздо более могущественным в моём мире, чем я. Одним словом, я недолго оставался бы единственным человеком, кто узнал про путь в ваш мир и во дворец, и закончилось бы всё большой бедой: началась бы настоящая война за обладание этими сокровищами. Для людей это обернулось бы большими бедами, я уверен. Конечно, я опасался прежде всего за свою шкуру, что называется, но я и совсем не хотел стать причиной войн. Вы сомневаетесь, что войны начались бы?

– Не сомневаюсь, – усмехнулся мэтр. – Они бы начались и здесь, если бы ты сумел привести шейха во дворец, а потом он бы сумел убить тебя. И большая беда пришла бы и в этот мир. В общем, знаешь, я думаю, что лучшим исходом было бы, если бы никто не пришёл в этот дворец.

Чжу Цзы Чен пристально посмотрел на Богдана. Землянин выдержал этот взгляд, не моргая. Мэтр кивнул:

– Я почти уверен, что думаю правильно. Кроме того, я уверен, что попади предметы из дворца в большом количестве в наш мир, не знаю уж, как насчёт мира наших предков, они сами по себе могли бы вызвать беду. Не знаю, почему ты не встретился с Властителем, но его око следит за нами, я уверен. Зло в мире неискоренимо, но всегда может случиться ещё большее зло. Возможно, именно поэтому каждый раз, когда люди замахиваются на силы, могущие стать причинами большего, чем уже есть, зла, Властитель карает этих людей?..

– Я слышал о таком, – пробормотал Богдан, которого начала охватывать тревога от возможного решения учителя Чжу.

– При всей моей любви к императору, я не хотел бы, чтобы оружие из дворца попало в его или в чьи-то ещё руки в стране Чжун Го, не говоря уже об арабах или живущих ещё дальше к северу монголах, индусах и других местных народах. Будут большие беды. Поэтому понимаешь, какой выход мог бы стать наилучшим?

Он снова пристально посмотрел на Богдана, и юноша, снова выдержав этот взгляд, ответил:

– Полагаю, убить меня?

Одновременно он прикидывал в уме, как лучше и быстрее схватить со стола нож: дело в том, что, несмотря на возраст, мэтр Чжу Цзы Чен сам прекрасно владел боевыми приёмами.

– Ты догадлив и ты смел, – усмехнулся учитель. – Думаю, что многие на моём месте так бы и поступили…

– Согласно тем рассуждениям, учитель, которые вы только что приводили, большинство заставили бы меня показать, как попасть во дворец, – с некоторым вызовом заметил Богдан.

– Верно, верно, – снова усмехнулся мэтр, – но кое-кто вполне мог бы решить сразу убить тебя, чтобы не причинять зла этому миру.

– И что же решаете вы? – поинтересовался Богдан, делая осторожный шаг поближе к столику.

Учитель Чжу заметил это движение и усмехнулся.

– Я мог бы приказать убить тебя, но не буду этого делать. Во-первых, такого приказа пока не отдавал император, и мне придётся многое ему в таком случае объяснять. Он может не понять и разгневаться, а мне не хотелось бы вызывать гнев нашего правителя, как ты понимаешь.

Он позвонил в колокольчик, и Богдан напрягся, но мэтр просто попросил приготовить ужин. Когда слуга ушёл, Богдан спросил:

– А что во-вторых?

– А во-вторых, я считаю, что хотя Властитель, вероятно, действует справедливо, не позволяя людям в своих открытиях заходить слишком далеко, но сам я в душе не согласен с такой справедливостью…

– То есть вы хотите восстать против справедливости Властителя? – спросил Богдан, с некоторой надеждой рассчитывая, что обретает долгожданного и мудрого союзника по раскрытию тайны Творцов.

– Скажу откровенно, – мэтр печально вздохнул, – будь я моложе и одинок, я, возможно, и рискнул бы так поступить. Но я уже стар. Кроме того, я опасаюсь навлечь гнев именно на свой народ… Да, – добавил он, заметив чуть иронично дрогнувшую бровь Богдана, – я опасаюсь навлечь беду на мой народ и на моих близких – ведь нельзя быть уверенным, что Властитель не настолько всемогущ, насколько принято считать, хотя он почему-то и допустил тебя в свои владения. Кто знает, что у него в замыслах? Может быть, он просто решил таким образом поиграть с людьми? Поэтому не скрою, я очень хотел бы, чтобы кто-то… чтобы кто-то... – он неожиданно запнулся.