Вот тут Малкольм очень удивился. Информация, что у миссис Колтер, которую он встретил когда-то в маленьком коттедже Ханны Релф накануне великого потопа, были еще какие-то братья, оказалась для него совершенно неожиданной. Хотя почему бы и нет? У людей нередко бывают братья и даже сестры. Интересно, Лира знает про этого брата… своего дядю? Ему очень хотелось поговорить с ней, немедленно, сию же минуту… Но показывать реакцию нельзя, никакую. Нельзя даже чувствовать что-то подобное! Только умеренный интерес, ничего больше.

– Он знает, где она сейчас? Ты ему рассказал? – почти небрежно спросил он.

– Стоп. Твоя очередь, – возразил Бонневиль. – Расскажи о моем отце. Кто его убил?

– Я уже говорил: его никто не убивал. Он сам утонул.

– Не верю. Его точно кто-то убил. Когда я узнаю кто, я прикончу этого человека.

– У тебя хватит храбрости это сделать?

– Еще как хватит. Расскажи про его деймона. Ты что-то об этом говорил.

– Это была гиена. Без одной ноги – потому что твой отец ее покалечил. Он ее крепко бил. Мне об этом рассказал человек, который сам видел, – говорил, ему чуть плохо не сделалось от такого зрелища.

– И ты думаешь, я в это поверю?

– Мне, честно говоря, плевать, поверишь ты или нет.

– Ты сам его когда-нибудь встречал?

– Только один раз. Увидел его деймона, и она меня напугала. Гиена вылезла из кустов, ночью, в темноте, посмотрела на меня и нассала на тропинку, по которой я шел. Следом вышел он, поглядел, что она делает, и расхохотался. Потом они пошли дальше, в лес, а я еще долго стоял на месте, прежде чем решился идти своей дорогой. Больше я его никогда не видел.

– Откуда тебе известно его имя?

– Люди много о нем говорили.

– Где?

– В Оксфорде, во время потопа.

– Ты врешь!

– А ты хвастаешь. Ты куда меньше контролируешь алетиометр, чем сам думаешь. Просто строишь догадки, а у самого каша в голосе и тошнота. Я не верю твоим россказням, потому что ты – скользкий и злобный мелкий ублюдок. Но я обещал и не скажу Менотти и остальным, что ты здесь. Если только ты не выступишь против меня. Но и в этом случае я их беспокоить не стану, сам тебя найду и убью.

– Легко сказать.

– И сделать не труднее.

– Да кто ты такой?

– Археолог. Мой тебе совет: ползи скорее к Деламару и как следует извинись. А дальше сиди тише воды, ниже травы.

Бонневиль оскалился.

– Твоя мать еще жива? – спросил Малкольм.

– Не твое собачье дело! – парень залился краской. – Это не имеет отношения к делу!

Малкольм внимательно посмотрел на него, но ничего не сказал. Через минуту Бонневиль встал.

– С меня довольно, – бросил он.

Подхватив своего деймона, он решительно протиснулся между их столиком и соседним. Малкольм уловил запах его одеколона, судя по всему, весьма популярного сейчас у молодежи, – цитрусовый «Галеон». Стало быть, мальчик старается не отставать от моды и хочет нравиться… Возможно, и нравится. Еще один потенциально полезный факт. Держался он несколько скованно, словно ребра все еще болели. Малкольм провожал его взглядом, пока Бонневиль не миновал фонтан и не затерялся в толпе.

– Как думаешь, он знает, что Лира и Пан расстались? – тихонько спросила Аста.

– Сложно сказать. Если бы знал, наверняка бы похвастался.

– Он ее убьет, если найдет.

– Значит, мы должны найти ее первыми.

До Смирны паром добрался лишь под вечер следующего дня. Лира весь день провела в плетеном кресле на палубе, выбираясь только за кофе и хлебом, размышляя, что делать дальше, и просматривая записную книжку, ту самую клавикулу. Кубичек вписал туда имя княжны Розамонды Кантакузино, и то, что в этом имени была роза, решило дело. Сойдя с парома, Лира направилась по указанному адресу – в один из больших домов на набережной.

Смирна была знаменитым торговым городом; в старину местные купцы сколачивали огромные состояния на торговле коврами, сухофруктами, зерном, пряностями и драгоценными камнями. И самые богатые семьи издавна селились в роскошных особняках по сторонам обсаженной пальмами дороги вдоль побережья – отсюда открывался прекрасный вид на горы, а летом с моря дул прохладный ветер.

Дом Кантакузино стоял в стороне от дороги, в глубине сада, ухоженность и сложность которого говорили о богатстве владелицы. Наверное, очень хорошо быть таким богатым, если у тебя нет деймона, подумала Лира. С деньгами куда проще защититься от посторонних глаз.

Подумав об этом, она вдруг задумалась: а удастся ли ей вообще попасть в этот дом и встретиться с княжной? Задача вдруг показалась непосильной. И, кстати, зачем вообще с ней встречаться? Наверное, спросить совета насчет дальнейшего пути. И если Кубичек добавил ее в список, видимо, как минимум один раз княжна уже согласилась помочь кому-то из таких же, как она. «Не трусь!» – велела себе Лира.

Она прошла в ворота и дальше, по усыпанной гравием дорожке – между симметричными клумбами аккуратно подстриженных роз, на которых только начали проклевываться бутоны. Садовник, трудившийся в дальнем углу, обернулся, увидел Лиру и выпрямился, провожая ее взглядом. А Лира, собрав всю храбрость в кулак, поднялась по мраморным ступеням к входу в дом и позвонила в колокольчик.

Дверь открыл пожилой слуга. При виде Лиры его ворона-деймон хрипло каркнула, и глаза старика блеснули из-под тяжелых век: он все понял.

– Надеюсь, вы говорите по-английски, – сказала Лира, – потому что я ни по-гречески, ни по-анатолийски почти не говорю. Я хотела бы засвидетельствовать свое почтение княжне Кантакузино.

Слуга оглядел ее с головы до ног. Лира знала, что одета неважно, но помнила совет Фардера Корама и старалась подражать ведьмам, которые в лохмотьях из черного шелка держались величественно и просто, как в самых элегантных платьях от-кутюр.

Дворецкий склонил голову и промолвил:

– Могу ли я известить княжну, кто прибыл к ней с визитом?

– Меня зовут Лира Сирин.

Дворецкий отступил, приглашая ее подождать в прихожей. Лира огляделась: темное дерево, роскошная лестница, люстра со свечами, высокие пальмы в терракотовых горшках, запах натертых воском полов. Прохладно и тихо. Тяжелый покров богатства и традиционности, лежавший на всем вокруг, заглушал и шум машин, мчавшихся по дороге, и все прочие звуки внешнего мира.

Дворецкий вернулся и сказал:

– Княжна готова принять вас, мисс Сирин. Прошу, следуйте за мной.

В прихожую он вышел из двери на первом этаже, но теперь стал подниматься по лестнице. Двигался он медленно, дышал с легким присвистом, но выправка у него была военная. Открыв дверь на втором этаже, он объявил имя гостьи, и Лира вошла в просторную комнату, залитую светом. Из окон открывался вид на залив, порт и дальние горы. Казалось, комната кипит жизнью: на крышке великолепного фортепиано цвета слоновой кости было расставлено десятка полтора фотограмм в серебряных рамках, на стенах висели современные картины и книжные полки, выкрашенные в белый цвет. Все это в сочетании с элегантной светлой мебелью сразу пришлось Лире по душе. Под одним из огромных окон, в кресле, обитом парчой, сидела пожилая леди в черном.