Опасливо войдя в обветшавший вестибюль гостиницы «Сент-Оранж», Мартен отряхнул снег с головы и плеч. За гостиничной стойкой оживленно болтала по телефону маленькая женщина в черном свитере с изможденным лицом и седыми волосами-сосульками.

Он поймал на себе ее цепкий взгляд, когда проходил мимо. Она отвернулась, лишь когда он подошел к лифту и нажал на кнопку. Ждать пришлось около минуты, и Мартен заметил, что она снова пристально смотрит на него. Наконец дверь открылась, он зашел внутрь и нажал на кнопку этажа, где находился номер Коваленко.

Дверцы закрылись; лифт с натугой пополз вверх, скрипя и повизгивая на пути. Николас расслабился, получив возможность хоть несколько мгновений побыть один. Теперь, когда тебя никто не разглядывает, можно обдумать сложившуюся ситуацию. Помимо очевидных факторов риска, таких как Коваленко и французская полиция, было кое-что еще, что не давало ему покоя. Мысль эта терзала его с утра, и он жалел, что не может обсудить ее с леди Клем. В душе нарастало ощущение, что Ребекка не сказала ему всей правды, когда он предыдущим вечером наконец получил возможность поговорить с ней в отеле «Крийон». Ее рассказ о том, как она уснула в ванне, выпив бокал шампанского, не показался ему искренним. Наверняка с ней приключилось что-то еще.

Что именно? Она не могла или не хотела говорить об этом. Может быть, у нее есть любовник? Но сейчас не время быть легкомысленной. Не время, если на свободе бродит Реймонд. Нужно как-то внушить ей, что необходимо всегда быть начеку, сознавая, где и с кем ты находишься. Необходимо…

Громко ухнув, лифт резко остановился. Дверцы разошлись в стороны, он выглянул в коридор. Пусто. Мартен осторожно вышел из кабины и направился к двери номера Коваленко.

Внезапно им овладела неуверенность. Полицейских машин на улице не было. Прибыл ли посыльный от Ленара или еще нет? Или, может быть, уже ушел? А что, если этот человек приехал в машине без опознавательных знаков и сидит сейчас у русского?

Мартен подошел к двери и прислушался.

Ничего подозрительного.

Выждав еще несколько секунд, он постучал. Ответа не последовало. Отлучался он ненадолго, а русский ничего не говорил о том, что тоже собирается выйти на улицу.

Снова постучал — безрезультатно. Наконец Мартен решился и толкнул дверь — она оказалась незапертой.

— Коваленко? — с опаской позвал он.

Никто не ответил, и Николас шире приоткрыл дверь. В номере никого не было. Лэптоп русского лежал на кровати, рядом — его пиджак. Мартен вошел, плотно притворив за собой дверь, и поставил пакет с покупками на стол. Так где же Коваленко? Полиция приходила или нет?

Сделав еще шаг, он увидел, что из-под пиджака русского детектива торчал большой желтовато-коричневый конверт с печатью парижской полицейской префектуры. Затаив дыхание, Мартен вытащил его и открыл. Страниц пятьдесят убористого текста и с десяток фотографий места преступления, первым в пачке был снимок отпечатка среднего пальца со штампом: «Pièce à conviction #7».[23]

— Это наверняка будет вам интересно, — раздался за спиной голос с характерным акцентом.

Николас резко повернулся: Коваленко стоял в двери, держа в руке компьютерный диск.

— Где вы были?

— В туалете. — Русский вошел и захлопнул за собой дверь.

— Видели? — Мартен кивком указал на диск.

— Сравнил ли я два отпечатка? Да.

— И что же?

— Сами посмотрите.

Коваленко подошел к кровати, вставил диск в компьютер и отступил на шаг. Экран заполнила схема отпечатков пальцев Реймонда из лос-анджелесского досье. Коваленко навел курсор на изображение правой руки и щелкнул, потом отдельно выделил средний палец и наконец дошел до квадратика с командой «увеличить». Один предельно четкий отпечаток разросся на весь экран. Мартен поднес к экрану увеличенный фотоснимок и почувствовал, как у него учащенно забилось сердце: каждая линия, каждая завитушка, каждый изгиб на обоих изображениях идеально совпадали.

— Боже правый, — прошептал он, изумленно уставившись на Коваленко.

Ответный взгляд русского был очень внимателен.

— Ваш Реймонд Оливер Торн восстал из пепла и прилетел в Париж. Думаю, мы не ошибемся в предположении, что именно он был тем, кто убил Дэна Форда, а также Жана-Люка…

— Вабра.

— Как вы сказали? — тут же оживился Коваленко.

Мартен резко отвернулся от экрана и посмотрел собеседнику прямо в глаза:

— Вабр — это фамилия печатника.

— А вы откуда знаете? Ни я, ни Ленар не называли ее ни вам, ни кому-либо другому.

— Я нашел ее в записях Дэна.

Глубокий, почти животный страх, который вызывал у него Реймонд, казавшийся безудержным, неуязвимым, загадочным существом из какого-то иного мира, внезапно отступил. Как ни странно, душу успокаивала определенность. Стало доподлинно известно: монстр жив. Эта уверенность придала Мартену смелости для того, чтобы сделать следующий шаг во взаимоотношениях с Коваленко.

— Французское слово «carte» означает географическую карту или какую-то схему, а также меню. Вы искали карту, а оказалось, что речь идет о меню, которое Дэн Форд намеревался забрать у Вабра, перед тем как был убит.

— Я выяснил все значения этого слова, мистер Мартен. Компания, где работал Вабр, не занимается изготовлением карт и вот уже на протяжении двух лет не отпечатала ни одного меню. Не было никаких карт или меню ни в машине Форда, ни в «тойоте» Вабра.

— Конечно не было. Его забрал Реймонд. — Мартен прошелся по комнате. — Он откуда-то узнал, что Вабр имеет в своем распоряжении нечто и собирается отдать это Дэну. Реймонд не только хотел сам заполучить эту вещь, ему также не было нужно, чтобы кто-нибудь из них упоминал о ней впоследствии. Вот он и убил обоих.

— Откуда же Вабр взял это самое «меню», если его не напечатала его компания? И почему он позвонил мистеру Форду в три часа утра, попросив его выехать далеко за город, чтобы передать ему это?

— О том же самом я задумался, когда нашел меню в портфеле Дэна. К чему такая срочность? — Николас нервно взъерошил волосы. — Что, если Вабр к тому времени уже предупредил Дэна о существовании меню и сказал ему, к какому случаю оно приурочено? Если это было что-то действительно важное, а не обычная светская вечеринка, Дэн мог захотеть сам увидеть меню, чтобы лично удостовериться в подлинности информации, а может быть, и еще в чем-то. Тогда он мог попросить Вабра звонить ему в любое время дня или ночи, как только тот раздобудет нужную вещь, и они без промедления встретятся. И вот Вабр достал эту вещь, но только тут осознал всю ее важность. Он забеспокоился, а стоит ли ему соваться в это дело, стоит ли разглашать подобную информацию прессе. Эта мысль не дает ему спать. Но в конце концов, среди ночи, он все же принимает решение: да, Дэну следует знать об этом. Тут же звонит и назначает встречу. Кто знает, может быть, о ее месте они договорились заранее или встречались там уже…