можем сказать, что голосование превосходит все ожидания. На многих избирательных участках зарегистрирована рекордно высокая явка. — Повернувшись к монитору, встроенному в стол рядом с ним, он сказал: — Чтобы наглядно продемонстрировать вам ход кампании, мы даем слово Кевину Кларку из Глазго. Кевин, какова у вас явка?

Изображение переключилось на Кевина Кларка, стоящего перед чем-то вроде школьного здания в районе, который, похоже, знавал лучшие времена. На плаще у корреспондента блестела морось.

— Да, Джонатан, — с энтузиазмом начал Кевин. — Что я могу сказать? Явка избирателей здесь — в этом большом жилом районе уже сейчас достигла беспрецедентных семидесяти трех процентов от числа зарегистрированных избирателей, и под дождем все еще стоят очереди к урнам для голосования. Члены избирательных комиссий считают, что окончательная цифра будет где-то около восьмидесяти процентов — и, заметьте, это для избирательного участка, никогда не отличавшегося, скажем так, демократическим энтузиазмом. На самом деле, избирательные участки могут закрыться до того, как все успеют проголосовать, — событие, которое застало избирательные комиссии врасплох. Ходят слухи, что они намерены продлить работу; сейчас все ожидают решения этого вопроса.

— Замечательно, Кевин, — заметил Джонатан, явно радуясь услышанному.

— Другие участки также отмечают небывало высокую явку избирателей, — сказал Кевин Кларк. — Мне сообщают, что такая же картина наблюдается по всей Шотландии. — Он улыбнулся и кивнул. — Возвращаю тебе слово, Джонатан.

— Спасибо, Кевин, — поблагодарил Трент. — А теперь послушаем Дейдру Малхейни из Бирмингема.

Камера переключилась на темноволосую молодую женщину в зеленом пальто. Позади виднелись ряды кабин для голосования, перед ними за складными столами сидели сотрудники избирательных комиссий со стопками бюллетеней; люди из очереди подходили, брали листы и отходили к кабинкам.

— Сегодня рушатся все рекорды, — торжественно произнесла Дейдра. — Муниципальные чиновники в этом преимущественно рабочем пригороде ожидали высокой явки, но действительность превзошла их ожидания. Старый рекорд — поразительные семьдесят процентов — установленный в ходе голосования о единой европейской валюте — пал еще днем, и похоже, что сплоченное рабочее сообщество покажет высший результат.

— Невероятно, Дейдра. — Трент ошеломленно покачал головой. — Как ты думаешь, с чем связано такое невероятное событие?

— Большинство из тех, с которыми мне пришлось говорить, полагают это решение самым важным в истории нашей страны, и они хотят, чтобы их мнение тоже учли. Уверена, так оно и есть, но тут добавилась еще одна новость. Сегодня рано утром стала известна позиция Церкви. Я проверила, это правда. Довольно большая часть избирателей, с которыми я разговаривала, сообщили, что местная приходская церковь организовала транспорт для своих прихожан.

— Да, Дейдра, — кивнул Джонатан. — Похожие сообщения мы получаем и из других регионов страны. Вообще, как оказалось, многие церкви страны — англиканская церковь, римско-католическая, методистские, баптистские, а также иудейские — организовали транспорт для своих членов. Даже в мечетях призывали голосовать «против».

— Так и есть, Джонатан, — ответила корреспондентка. — Результаты референдума в значительной степени зависят от влияния религиозной общины Британии. Зря правительство недооценивало ее роль. Политические эксперты и политтехнологи тоже не обратили внимания на «духовный фактор», а надо было его учитывать. — Она улыбнулась, давая понять, что закончила.

— Спасибо, Дейдра, — сказал Трент. — Мы еще поговорим с тобой, когда участки закроются. Надо будет посмотреть на результаты экзитпола.

— Я на связи, Джонатан.

Трент отвернулся к основной камере.

— Конечно, мы сообщим вам полные результаты сегодняшнего исторического голосования на последнем референдуме. Именно они решат судьбу британской монархии. В девять часов начнется передача «Монархия: решение нации». — Трент взял верхний лист бумаги в своей стопке и положил его лицевой стороной вниз. — К другим новостям. Ученые сообщают об еще одном незначительном землетрясении сегодня вечером у побережья Корнуолла в районе, который пресса окрестила «Авалон».

Подземные толчки — пятые за неделю — не превышали двух целых и трех десятых по шкале Рихтера. Тем не менее, они привели к существенным последствиям. Изменилось направление течения многих рек и ручьев южного региона. В приливных бассейнах рек нормальный ток воды изменился на противоположный, так произошло в эстуариях от Северна на западе до Темзы на востоке. Геологи и океанографы, многие из которых наблюдали за этим регионом в течение последних нескольких месяцев, предупреждают, что эти небольшие толчки могут быть прелюдией к крупному сейсмическому событию. — Поглядывая в монитор на столе, ведущий сказал: — У нас есть сообщение от Рональда Меткалфа. Мы получили его с борта исследовательского судна «Полперро» в Кельтском море.

Теперь экран показывал серую водную гладь под бесцветным небом и россыпь низких скал вокруг большого скалистого острова посреди моря.

— Экипаж «Полперро, — заговорил Меткалф, — занимался обычным делом: ученые пытались замерить мощность процессов, влияющих на сотворение новой суши у южного побережья Британии. Перед началом рейса я говорил с координатором проекта, доктором Кристиной Фуллер, директором…

Премьер-министр Томас Уоринг щелкнул пультом и выключил телевизор. Плевать он хотел на всякие новые острова! Сейчас его занимал только референдум. Если большинство людей проголосует против, это фактически положит конец его политической карьере. Победить на выборах Британской республиканской партии после такого провала — все равно, что поднять со дна «Титаник».

Ну кто мог предположить, что Церковь сможет повлиять на голосование? Уоринг потер усталые глаза. Церковь — он никогда даже представить не мог, что она может быть каким-то значимым фактором. А теперь слишком поздно.

Телефон, лежавший на подлокотнике кресла, зазвонил; он нажал кнопку приема.

— Уоринг.

— Господин премьер-министр, есть новые данные. — Звонил Деннис Арнольд. Он несколько раз докладывал в течение дня и сообщал сведения из различных источников. Когда Уоринг не ответил, Арнольд сказал: — Вы хотели, чтобы я позвонил, как только получу последние прогнозы.

— Да, — резко ответил Уоринг. — Ну и что там у тебя?

— Хорошие новости. Мы набрали полтора процента, может быть, даже два.

— Обалдеть, — пробормотал Уоринг.

— Два, почти два, — повторил Арнольд. — Мы все еще можем победить.

— Знаешь, Денис, эти твои два процента почему-то меня не утешают. Я напомню: мы подошли к этому референдуму с поддержкой в девяносто процентов примерно трети избирателей. А теперь мы изо всех сил пытаемся удержать лидерство в два процента, когда домохозяйки и пенсионерки стоят в очередях на избирательные участки, мечтая урвать из нас очередной кусок мяса. И ты еще уверяешь меня, что это хорошая новость! Так вот,