человека — это уникальная точка во Вселенной, где встречаются дух и материя, — неторопливо говорил Мерлин. Они чтили такие пограничные точки: например, время между временем — ни день, ни ночь, а нечто подвижное, творческое сочетание того и другого. В душе также сходятся разные миры: плоть и дух. И если мы верим, что жизнь дана человеку ради какой-то цели, я не вижу причин, почему бы душе не получить новое воплощение, если ее задача в прошлой жизни так и осталась невыполненной.

— И в час великой нужды для Британии Артур вернется, чтобы повести свой народ на Авалон… — пробормотал Джеймс.

— Странное у него было желание, не находишь? — заметил Мерлин. — Только очень немногие люди в истории всем сердцем желали подобного. Артур — как раз таков.

— Мне нравится это имя, — задумчиво сказал Джеймс, — оно как бы подходит мне, но факт в том, что я — не Артур. Ну, не совсем Артур…

Эмрис усмехнулся.

— Скажу тебе по секрету: тебя и в первый раз звали не так.

[Возможно, автор имеет в виду искажённое др.-греч. Ἀρκτοῦρος «Арктур», буквально «страж Медведицы» — название самой яркой звезды в созвездии Волопаса, рядом с Большой Медведицей. В форме «Арктур» (лат. Arcturus Uterii filius) в применении к Артуру имя упоминается в книге XVI века «История Шотландии» («Rerum Scoticarum Historia») Джорджа Бьюкенена. А возможно, имеются в виду «Толедские анналы» (рукопись XII века), где Артур назван Ситусом.]

Следующим утром в десять часов свита короля собралась на усыпанном гравием дворе Холирудского дворца. Все было готово для начала процессии. Избегая новомодной королевской склонности к конным повозкам, Джеймс предпочел идти пешком. В окружении друзей, под руку с королевой, он направился по Королевской миле к плацу замка, где должна была состояться коронация.

Погода проявила свой обычный шотландский характер: на рассвете дождь и туман скрыли «Трон Артура». Над Эдинбургским замком нависли тяжелые облака. Кэл подумал, что плохая погода им на руку, может, толпа любопытствующих станет поменьше. Его надежды не оправдались. Люди уже несколько дней прибывали в город на самолетах, поездах, в автобусах и автомобилях, и привычный дождь никак не мог им помешать стать свидетелями восстановления и обновления британской монархии. Маршрут, фактически представлявший прямую линию, был тщательнейшим образом взят под контроль полицией: констебли в форме стояли через каждые несколько ярдов. Для тех, кто не сможет присутствовать на церемонии лично, коронацию предполагалось транслировать по всему миру со множества телекамер, установленных в каждой стратегически важной точке.

— Ты готова, любовь моя? — спросил он Дженнифер, когда они заняли свои места во главе процессии. Джен выбрала простое черное платье и черный жакет с золотой каймой. Ее черные волосы были зачесаны назад и скреплены парой золотых гребней. — Выглядишь восхитительно!

— А ты выглядишь… царственно, — ответила она, стряхивая ворсинки с его рукава и разглаживая лацкан его черного костюма.

— Кэл, ты готов? — спросил король через плечо.

— А что такого? Прогуляемся по улице, дел-то всего! — заметил Кэл, присоединяясь к ним. — В толк не возьму, с чего все так разволновались. — Он похлопал Джеймса по спине. — Расслабься и получай удовольствие, Джимми. Ты здорово поработал, чтобы попасть сюда.

Его слова заставили Джеймса задуматься о том, сколько всего произошло за последние несколько месяцев — от самоубийства несостоявшегося монарха до политического самоубийства потенциального президента. Даже кончина бедного короля Эдуарда, какой бы мрачной она ни была, обладала неизмеримо большим достоинством, чем позорный уход бывшего премьер-министра Уоринга из общественной жизни. Жалкая судорожная активность Британской республиканской партии после солидной победы на выборах Объединенного альянса потрясла даже самых стойких их сторонников. После поражения на пятом и последнем референдуме самая могущественная партия в британской политической истории канула в Лету. Один из экспертов сравнил ее яростные попытки вернуться в политическую жизнь страны с атакой эскадрильи камикадзе в Перл-Харборе.

Новый премьер-министр Хью Гриффит первым же законом нового правительства сделал закон о восстановление некоторых королевских привилегий, отмененных предыдущей администрацией; не всех, но вполне достаточных, чтобы обеспечить Джеймсу безопасность во время поездок по стране.

Часть этой правительственной щедрости можно было заметить в полку Королевских горцев. Его вновь поставили на охрану королевской процессии. Вместе со знаменитой шотландской гвардией полк вернули на королевскую службу под руководством короля в качестве командующего. Прежние монархи отдавали предпочтение кавалерийским полкам, но Джеймс в душе был пехотинцем. Единственные лошади сегодня принадлежали конной полиции, которой было поручено поддерживать порядок.

Честь возглавить процессию выпала группе волынщиков и барабанщиков. Командовал ими майор Александр МакТавитт. Он вышагивал впереди в лучших традициях Хайленда. Короли древности шли в бой со своими волынщиками. Джеймс решил не менять традицию.

Как только часы на башне пробили десять, он подал сигнал майору, тот оживил свою волынку и церемониальным шагом промаршировал через дворцовые ворота. Они вышли на Канонгейт-стрит, и люди разразились восторженными аплодисментами.

От первого взгляда на королевскую процессию толпы пришли в неистовство: люди кричали, плакали, размахивали флагами и вымпелами. Все пятнадцать-двадцать рядов, с трудом уместившихся между домами и оцеплением, аплодировали, хлопали и свистели. Люди торчали из верхних окон каждого здания, свешивались с каждой крыши — сотнями, тысячами. В воздух полетели конфетти в форме короны. Все тянули руки, чтобы коснуться королевской пары, передать им цветы.

Те, кто не мог дотянуться, бросали в воздух букеты, так что Король и Королева шли в вихре цветочных лепестков. Волны аплодисментов сопровождали процессию, медленно продвигавшуюся по улице, рев толпы соперничал с ревом волынок.

Канонгейт перешла в Хай-стрит, по ней шествие достигло собора Святого Джайлса, также украшенного флагами, транспарантами и красочными вымпелами на шестах. Толпа на площади перед церковью разразилась аплодисментами, когда король и королева остановились перед военным мемориалом, чтобы отдать дань уважения доблестным погибшим, а маленькая девочка в килте и белых носочках выскочила из-за ограждения, чтобы вручить Дженнифер букет ромашек. Ребенок получил поцелуй от королевы, и Джеймс подумал, что оглохнет от восторга толпы.

Девочку проводили обратно к сияющим родителям, и королевский поезд двинулся дальше. Хай-стрит превратилась в Каслхилл, и перед Джеймсом открылась широкая Эспланада с Эдинбургским замком на скале над ней. Посреди Эспланады была воздвигнута платформа для настоящей церемонии.

Некоторое время занял подъем на Каслхилл, и когда процессия вышла на Эспланаду, оркестр замолчал. Барабаны издали протяжную, рокочущую дробь, волынки заиграли «Храбрую Шотландию». При звуках этой песни позапрошлого века Джеймс выпрямился от гордости, и поймал