— В самом деле, — Савиньяк был явно встревожен, — я об этом как-то забыл.

— Вы подходите к делу слишком прямолинейно, — поморщился Рокэ, — и вот вам результат. Ох, господа, господа… Ну, с вами, Курт, все ясно, вы — примерный семьянин, напрочь лишенный порочных наклонностей, с вас и спросу-то никакого, но вы, Эмиль! Вы же играете, причем по-крупному, до вас должно было дойти, что с шулерами нужно играть по-шулерски.

Если б Гайифа и ее хвостоносцы объявили войну Талигу, это была бы честная игра, но они предпочитают плутовать. Прелестно. Пусть думают, что они на коне, и взвинчивают ставки, не будем им мешать.

— А потом? — резко спросил Курт Вейзель.

— А потом, — потянулся Рокэ, — я или подменю колоду, или смахну карты со стола.

Козлы были большими, чтобы не сказать огромными. Робер Эпинэ подобных тварей не только не видел, но и не представлял, что они где-то водятся. Тем не менее лохматые рогачи существовали и даже колотили рогами в, если можно так выразиться, ворота Барсовых Врат. Действия тварей выглядели вполне разумно — они отступали назад, наклоняли головы, хорошенько разгонялись и били по створкам, после чего отходили для новой атаки. Конечно, пробить окованные медью толстенные доски им было не под силу, но упорство и размеры непонятно откуда взявшихся зверюг впечатляли. Зрелище было то еще, особенно если учесть, что спины козлов покрывали плащи из барсовых шкур, на одном рогаче лицом к хвосту сидел абсолютно лысый всадник, а на спине второго красовалась клетка, в которой отчаянно металось нечто несусветное. Еще более странные вещи происходили в самой цитадели. Если Роберу было скорее смешно, то обычно невозмутимые бириссцы, составлявшие половину гарнизона, впали в ярость, а кагеты усиленно опускали глаза. И НИКТО НИЧЕГО не предпринимал!

Робер оглянулся в поисках Рубаза или еще кого-то, способного объяснить происходящее, но проклятый казарон куда-то задевался. Эпинэ уже кое-как объяснялся с кагетами, но одно дело говорить о чем-то простом и совсем другое — разбираться в местных странностях. Оказавшийся поблизости гайифский артиллерист тоже ничего не понимал, а козлы продолжали тупо бодать ворота. Талигоец переглянулся с гайифцем, и они вместе спустились вниз. Прилегающее к перегородившей Барсово ущелье стене пространство было запружено бириссцами и кагетами. Обитатели цитадели чего-то или кого-то ждали, стараясь не смотреть в сторону ворот, по которым продолжали бить гигантские рога. Когда наконец появился казарон Машир-ло-Сауник, бывший чем-то вроде коменданта, ожидание сделалось нестерпимым.

Машир пришел вместе с Мильжей Жаватна, сводным братом начальника Багряной Стражи Кагеты и негласным вожаком приграничных бирисских отрядов. Оба прекрасно знали талиг, но Робер счел неуместным просить объяснений. Тем не менее казарон, оглядев собравшихся, направился именно к Роберу. Ло-Сауник был невысоким и худощавым, его щека и висок были изуродованы сабельным ударом, а молчаливостью и сдержанностью он больше напоминал бириссца, чем кагета.

— Дорогой гость! Я вынужден просить тебя об услуге.

Он волнуется, очень волнуется, иначе не сбился бы на кагетское «ты».

— Чем могу служить?

— Это… Это касается наших обычаев и поверий… И бирисских тоже. Убей человека, сидящего на козле, а затем самих тварей. Я все объясню потом.

— Но это же пленник! Может, он один из ваших.

— Ничего не спрашивай — все потом.

— Хорошо, — сказал Эпинэ, которому вдруг стало холодно, — их надо убить особенным образом или я могу просто выстрелить?

— Это все равно.

— Тогда мне нужен еще один пистолет.

— Возьмите мой, — предложил гайифец, — я могу вам помочь, или это запрещено?

— Нет, — быстро сказал казарон и добавил еще раз: — Нет!

— Тогда вы стреляете в человека, а потом мы вместе стреляем в козлов.

— Годится.

— Но для того, чтоб их убить, нужно выйти. — Машир словно бы извинялся. — Стрелять изнутри нельзя.

— Хорошо, — согласился Робер. Потом он расспросит обо всем, но сейчас не время.

Они медленно прошли мимо сотен людей с напряженными лицами, тяжело вздохнула калитка, под ногами заскрипел мелкий гравий. Козлы, видимо, решив передохнуть, стояли шагах в двадцати от ворот. При виде показавшихся на дороге людей они многозначительно нагнули головы.

Пленник (а как еще можно назвать связанного человека, намертво прикрученного к седлу?) сидел так неподвижно, что казался восковой куклой, зато непонятное животное в клетке злобно зарычало. Больше всего тварь походила на ощипанную курицу, если б у той были четыре ноги и длинный крысиный хвост, однако морда у нее была почти собачья.

— Лисица, — догадался гайифец, — вернее, лис, но что с ним сделали?!

— Обрили, я полагаю, — откликнулся Робер.

Кто-то прислал к Барсовым Вратам двух козлов, бритого человека, бритого лиса, чем-то набитую сумку и письмо, потому что на шее одного из козлов болтался изысканный футляр для посланий, украшенный странного вида печатью.

Робер поднял пистолет и тут же опустил.

— Не привык стрелять в спину.

— Я вас понимаю, но вы обещали. Пленник не обернется, если б он хотел, чтоб его увидели, он бы уже сделал это.

— Да, наверное. Стреляем одновременно. Я с двух рук, вы с одной.

— Остается еще лис.

— Про него нам ничего не сказали, пусть решают сами.

Эпинэ кивнул. Три выстрела слились в один. Человек и один из козлов были мертвы, второй бился на дороге, пытаясь подняться. Второй выстрел Робера оказался неудачным — Иноходец не особенно хорошо владел левой рукой. Крики раненого козла сливались с тявканьем лиса. Эпинэ бросился перезаряжать пистолет, но не успел — гайифец выстрелил, и животное ткнулось мордой в серый щебень. Привязанный к козлу мертвец производил странное впечатление, казалось, посреди дороги бросили сломанную ярмарочную игрушку. Подходить к трупам не хотелось, но Робер себя пересилил.

— Странная земля, — гайифец убрал пистолет, — когда я поехал сюда, чтобы заработать денег для женитьбы, я не думал, что попаду в бабушкину сказку. Здесь все нелепо и многое опасно.

— Разделяю ваши чувства…

— Теньент Ламброс из Неванты к вашим услугам

— Робер Эпинэ, рад знакомству. Что делать дальше?

— Не знаю. Сюда идет комендант.

Машир-ло-Сауник был один, то ли так было положено, то ли за ним никто не рискнул последовать. Ламброс прав — они и впрямь оказались в дурном сне. Здесь все другое, даже имена, хотя Робер уже начал к ним привыкать. Наверняка для бириссцев и кагетов талиг звучит не менее дико, чем для талигойцев кагет и бири.

Казарон нагнулся над убитым зверем, снял клетку, футляр для писем и сумку, развязал и сразу же торопливо затянул кожаные тесемки. Отчаянно, но все равно визгливо зарычал лис.