– Вы тоже можете подойти и посмотреть, здесь много интересного.

Никто не шевельнулся, и тогда Янгис схватил с алтаря древний меч и, отшвырнув Литанию к стене, приставил острие к ее груди.

– Всем стоять, – заорал он, – одно движение любого из вас – и я проткну ее.

Все замерли, и только Брейд, стараясь не шевелить даже губами, ответил ему:

– Дерись со мной, если ты мужчина. Я безоружен, ты можешь меня убить.

– Заткнись. Еще одно твое слово я буду расценивать как движение. Она моя беглая жена, она преступница, и я казню ее, когда захочу.

Янгис слегка надавил на меч, чтобы Литания не вздумала дергаться, и отвернулся от нее. Он старался никого не выпустить из поля зрения.

– Готфрид, иди к противоположной стене. Медленно. Встань к ней лицом.

Колдун обошел алтарь и боком прислонился к стене. Его презрительная ухмылка не оставляла сомнений – он не слишком озабочен сохранностью императрицы. Янгис понял и не стал настаивать.

– Гном, встань рядом с герцогом Ильмарским. К алтарю не приближайся. А вы – он повернулся у солдатам, – упакуйте все, что лежит на алтаре в дорожные мешки.

– Так не влезет же, ваше величество…

– Выкиньте свой хлам, используйте плащи. Живее!

Солдаты неохотно выложили свои пожитки – единственную их собственность – на пол и стали сгребать с алтаря все, что выглядело подороже.

Колдун, поджав губы, некоторое время смотрел на вопиющее кощунство, но вскоре его терпение лопнуло:

– Сир, это драгоценные артефакты, и некоторые из них очень хрупки. Если ваши люди будут швырять их в мешки, как крестьянин капусту, большая часть будет повреждена и потеряет свою силу.

– Что вы предлагаете, Готфрид?

– Позвольте мне руководить процессом упаковки магических предметов.

– Руководите, – Янгис ослабил нажим клинка, и Литания смогла вздохнуть чуть глубже.

Когда мешки будут завязаны и вынесены из грота, он не сможет отказать себе в удовольствии всадить меч в ее грудь. Она переводила взгляд с побелевшей Тайры на застывшего, как хищник перед прыжком, Брейда и старалась запомнить их лица на всю оставшуюся вечность.

– Эй, ты, – колдун кивнул одному из солдат, – вытащи и аккуратно разложи на столе. все, что успел напихать в мешок. А теперь расправь его и держи ровно. Неужели тебе неизвестно, что на дно надо класть прочное и тяжелое, в середину -мягкое, а сверху – хрупкое

Все следили за хлопотливой деятельностью Готфрида с презрительным удивлением: хозяин обучает вора аккуратно складывать награбленное…

– Начнем вот с этого Камня Силы, он наиболее тяжелый, – Готфриду пришлось залезть на алтарь, чтобы добраться до лежащего посередине булыжника, – пошире мешок держи, олух, руки придавит.

Согнувшись под тяжестью камня, Готфрид шагнул к краю плиты. Камень мешал ему спуститься, он неуклюже отвел руки в сторону, и никто не успел осознать, что это был замах для броска. Булыжник прочертил дугу и упал на голову Янгиса.

Брызги крови из разможженного темени еще летели, и Янгис еще стоял, когда возникший из ниоткуда Брейд отшвырнул его от Литании к подножью алтаря.

– Он ранил тебя?

По лицу Литании бежали красные струйки, она попыталась вытереть щеку и

растерянно смотрела на ладонь.

– Нет. Это его кровь.

Брейд в ярости шагнул к Готфриду:

– Он мог заколоть ее!

Колдун удивленно поднял брови:

– Литания, насколько я вижу, жива. Мне надо было дожидаться, чтобы Янгис ее зарезал?

Брейд молча постоял, усмиряя бешенство, потом тихо сказал:

– Простите, герцог. Я не ожидал, что вы встанете на нашу сторону.

Готфрид равнодушно пожал плечами.

– Янгис был дурак и неудачник. Ему следовало убить вас, Брейд, и он бы получил все, что хотел. А он предпочел глупую месть. Обернитесь, кстати…

Один из солдат уже завладел мечом Янгиса, второй схватил с алтаря кривой кинжал. Литания шагнула им навстречу.

– Император Янгис мертв, отныне престол Ракайи по праву принадлежит мне. Я назначаю командующим войсками герцога Атерли. Подчиняйтесь своему командиру.

Брейд, Гиф, Ланс и даже Готфрид выкрикнули:

– Да здравствует императрица Лаэрта!

Солдаты неуверенно переглянулись, но присоединились к общему хору.

– Верните оружие на алтарь. В арсенальном зале выберете новое, – отдал свой первый приказ в качестве главнокомандующего Брейд. Солдаты положили оружие на край стола, Гиф недовольно фыркнул и педантично переложил меч и кинжал туда, где они лежали изначально. Имело ли это какой-то особый магический смысл или было данью вредному характеру гнома, знал только он сам. Порывшись среди вываленных из мешка амулетов, Гиф с трудом просунул узловатый палец в золотой перстень и удовлетворенно буркнул себе под нос:

– Перстень Правосудия. Давно его не надевал.

Это был тот самый жутковатый перстень с багровым рубином, Тайра помнила его с тех пор, когда выбирала свой дар. Как можно взять эту вещь по доброй воле?

– Вероятно, и я могу выбрать себе какой-нибудь артефакт, – с ледяной вежливостью обратился к гному Готфрид.

Гиф не ответил. Колдун поводил рукой над разбросанными по алтарю предметами и выхватил нечто, похожее на кривую и сильно исцарапанную кость. Это и было костью – пожелтевший обломок бивня какого-то гигантского, давно исчезнувшего с лица земли зверя. Его поверхность покрывали небрежные детские рисунки и непонятные знаки. Тайра подошла поближе, чтобы рассмотреть смешных человечков и животных, выцарапанных на бивне.

Готфрид одобрительно кивнул ей:

– Очень древняя вещь. Редкостная, – колдун задумчиво крутил бивень, разбирая написанное на нем заклинание. Потом поднял его над головой и завыл на забытом полузверином языке:

– Ууукха-граатха-уугкха-угхууум…

Всем было неловко смотреть на эту нелепую выходку старого герцога, ему совершенно не подобало такое мальчишество. Готфрид улыбнулся и обвел острием бивня всех присутствовавших.

– Не двигаться.

Не только двигаться, даже дышать стало почти невозможно. Тела будто сковало слишком тесным панцирем. Окаменевшие мышцы невыносимо болели, но застонать тоже не получалось. Брейд, начавший шаг в момент заклятия, медленно завалился на бок, его нога так и осталась чуть согнутой и выставленной вперед.

– Не знаю, как в вашем детстве, а в моем была такая считалочка – «Мы набрали в рот воды и сказали всем: «Замри!» Никогда не мог понять, как можно что-либо сказать с водой во рту. Я сказал: «Замри», а вы набрали в рот воды – так намного правильнее. Должен заметить, что ваше нынешнее состояние не так опасно для жизни, как вам может показаться. У вас есть два-три дня в запасе, потом, конечно, процессы метаболизма… Впрочем, вы можете обрести свободу движений немедленно. Это зависит только от одного – от благоразумия и сострадания императрицы Лаэрты.