— А как вы думаете? — обратился к директору ЦРУ Президент.

— Мы располагаем информацией о возможности другого сценария, который предусматривает, что белградские власти готовы всерьез сражаться за Косово.

— Этот вариант самый непредсказуемый и опасный! — воскликнул Макоули.

— Да, мистер Президент. Поэтому мы обязаны учитывать и такой поворот событий. Он опасен и для сербов, и для Запада, и для албанцев. Милошевич ставит перед собой цель — нанести НАТО как можно более чувствительный урон. Он хорошо понимает, что общественное мнение Америки и Европы поддерживает лишь те силовые акции, за победу в которых не приходится платить жизнями своих солдат. Если Милошевич надеется повторить сомалийский вариант, ему надо в первую очередь запастись терпением. Он понимает, чтобы войска НАТО начали нести чувствительные потери, их надо втянуть в серьезную затяжную войну. И здесь очень многое будет зависеть от эффективности сербской противовоздушной обороны. Сумеет ли ПВО Югославии выдержать первый ракетно-бомбовый удар НАТО, который, как они хорошо понимают, наверняка обрушится именно на ее объекты? Сохранят ли сербские зенитчики способность сбивать западные самолеты на пятый, десятый, двадцатый день конфликта? От ответов на эти вопросы зависит ход войны, а возможно, и ее исход…

Макоули продолжал стоять у карты. Мысли о том, что говорил директор ЦРУ, не покидали и его. Но не мог же он, Джон Макоули, сказать присутствующим здесь должностным лицам, что всего три часа назад ему в машину позвонил сенатор Дейл Беймс и сообщил, что Моника Левин дает специальному прокурору Томасу Гордону правдивые показания и согласилась выступить на суде, где расскажет все, что было между ней и Президентом. Левин согласилась сообщить суду и о причинах дачи ложных показаний на предыдущих судебных слушаниях, которые она дала под воздействием Джона Макоули. Не мог же Президент сказать, что кроме войны с Югославией он не видит выхода из труднейшего положения, в котором он оказался.

— Эксперты в штаб-квартире НАТО отнюдь не склонны недооценивать силу противника, — не спрашивая у Президента разрешения, заговорил министр обороны. — По их мнению, югославская система противовоздушной обороны представляет для союзников несравненно большую угрозу, чем, например, иракская. Что касается авиации, то ее почти не опасаются. В воздушных боях она едва ли составит серьезную конкуренцию более современным американским, британским и французским самолетам…

Но Джон Макоули не дал министру договорить. Он, не скрывая тревоги, сказал:

— В руках Милошевича остается еще один козырь, о котором нельзя не упомянуть. Если Милошевич сочтет, что ему нечего терять, то он вполне может пойти ва-банк, взорвав хрупкий мир в соседней Боснии. При том влиянии, которое Белград до сих пор имеет на руководство боснийских сербов, подобная перспектива представляется вполне реальной, не так ли, миссис Кейс?

— Да, к сожалению, такая опасность существует. Поводов для денонсации Дейтонских мирных соглашений по Боснии при желании можно найти сколько угодно. Например, «несправедливое», по мнению сербов, решение международного арбитража по вопросу о статусе города Брчко.

— Если в Боснии возобновится война, то на линии огня окажутся не только сербы и мусульмане, но и международные миротворцы, среди которых больше всего американцев, французов и британцев, — произнес Джеймс Уолш. — Наносить потери западным сухопутным силам в Боснии сербам будет гораздо легче, чем охотиться за неуловимыми самолетами в Косово. Нельзя сбрасывать со счета, что в этой ситуации на авансцену могут выйти такие полузабытые «герои» боснийской войны, как Радован Караджич или Ратко Младич. Ясно, что вступивший в схватку с нами Милошевич больше не заинтересован в их нейтрализации.

— Вы все правы, леди и джентльмены, — произнес Президент и наконец отошел от карты и сел за стол. — От ударов по Югославии мы уже отказаться не сможем. Надо сделать все возможное и даже невозможное, чтобы заставить Милошевича капитулировать в течение двух-трех, максимум — пяти дней. Я уверен, больше он не продержится. Готовьте операцию, господа. Вы все, за исключением миссис Кейс, можете возвращаться на свои рабочие места. Завтра утром я вылетаю в Уганду. Миссис Мискури, позаботьтесь о подготовке к вылету. А сейчас — все свободны.

Специальный прокурор Томас Гордон проводил уже третью встречу с Моникой Левин. Было хорошо видно, что она приняла твердое решение сотрудничать с прокурором. Они заключили своего рода соглашение — правда и раскаяние за гарантию от привлечения к уголовной ответственности за ложь под присягой. Прошло менее года, как незадачливая служащая Белого дома торжественно поклялась суду, что все это домыслы и никаких поползновений в виде сексуальных домоганий со стороны примерного семьянина Джона Макоули не было. И вот новый поворот в этом деле.

Сейчас они сидели вдвоем за журнальным столиком напротив друг друга, и, если бы не миниатюрный микрофон, стоящий перед мисс Левин, со стороны можно было подумать, что идет дружеская беседа двух людей за чашкой кофе.

— Мисс Левин, мистер Джон Макоули, когда вас уговаривал лгать на суде, был один?

— Раза три или четыре он был один, но в последние несколько раз, за три-четыре дня до того, как мне нужно было идти в суд, он был со своим адвокатом Андрисом Джонсоном.

— И что, они уламывали вас говорить на суде неправду?

— Да.

— Скажите, мисс Левин, а вы с Джоном Макоули никогда не делали друг другу подарков?

— Ну что вы! — весело махнула рукой Моника. — Конечно же, мы дарили что-нибудь друг другу. Лично я это делала ровно 30 раз, а Джон — 18.

— Вы что, считали?

— Конечно. Это же так интересно — делать друг другу приятное. Правда, я так тогда думала.

— Он, принимая подарки, благодарил вас?

— Конечно. Только самый мой первый подарок — это было в «День Босса» несколько лет назад — мистер Макоули отправил в архив.

— А что это был за подарок?

— Стихотворение, выгравированное на мраморе. Я понимаю, почему он это сделал.

— Почему?

— Просто мы тогда еще не были знакомы настолько, чтобы оставлять подобные вещи себе на память.

— Скажите, о чем вы беседовали во время встреч?

— Мы шутили. Обсуждали текущие события. Я всегда говорила ему о своих глупых идеях по поводу управления страной. Он рассказывал мне о своем детстве, я ему о своем. Я думала, что это нормальная тема для разговора с тем, о ком ты бы хотел узнать побольше.

— А сексуальные контакты у вас с Джоном Макоули были?

— Естественно.

— Часто?

— В последнее время — нет. Я уверена, у него появились новые увлечения.

— Простите меня, мисс Левин, но я просто обязан уточнить, а в те моменты, когда у вас происходили с Джоном Макоули сексуальные контакты, у вас были беседы с ним?