Напротив, движения грешников, как и демонов, были предельно порывисты и хаотичны. Они агрессивно скалились, гримасничали и разевали пасти (II.4.12). И этим, в частности, уподобляли себя безумцам, которые на многих средневековых изображениях широко раскрывали рты и высовывали языки[804].

II.4.12. Квентин Массейс. Се человек. Ок. 1518–1520 гг.

Madrid. Museo del Prado. № P002801

Конечно, существовали исключения. Например, в одном из инициалов в Сент-Олбанской псалтири царь Давид, полный любви к Господу, славит его, протягивая к нему руки. И его уста отворены (Пс. 29:2). А в другом инициале, открывающем текст 44-го псалма «Излилось из сердца моего слово благое; я говорю: песнь моя о Царе; язык мой – трость скорописца», Давид одной рукой держит перо, а второй указывает на свой высунутый язык. Этот жест буквально визуализирует строки псалма, соотнося орудие письма (ведь Давид считался автором Псалтири) и язык – речь, возносящую хвалу Богу[805]. Тем не менее чаще всего хвала, обращенная к небесам, или простые слова, адресованные собеседнику или слушателю, «изрекали» жестами или с помощью подписей, а уста праведных персонажей оставались замкнуты.

Чтобы усилить отвращение к богоубийцам, художники в XV–XVI вв. нередко изображали их с редкими, кривыми или торчащими изо рта зубами. В сцене Шествия на Голгофу, которую около 1530–1540 гг. написал неизвестный подражатель Босха, Христос окружен толпой темноликих уродливых злодеев, которые скалятся полубеззубыми пастями (II.4.13)[806]. Аналогично и в текстах мистерий мучители Христа и святых часто получали имена, указывавшие на их физические изъяны или уродства. Так, в «Страстнóй мистерии» Арнуля Гребана (1452 г.) есть истязатель по прозвищу Dentard – «Зубач»[807].

Часто злодеев изображали с полуоткрытыми ртами, так что мы видим сомкнутые ряды зубов, которыми они скрежещут (II.4.14). Этот агрессивный жест, уподоблявший их диким зверям, неоднократно упоминался в Библии – в строках, где речь шла о земных врагах или силах тьмы, осаждающих человека: «Разинули на тебя пасть свою все враги твои, свищут и скрежещут зубами (курсив мой. – М. М.), говорят: «поглотили мы его, только этого дня и ждали мы, дождались, увидели!»» (Плач Иеремии 2:16); «Гнев Его терзает и враждует против меня, скрежещет на меня зубами своими (курсив мой. – М. М.); неприятель мой острит на меня глаза свои. Разинули на меня пасть свою; ругаясь бьют меня по щекам: все сговорились против меня» (Иов 16:10); «А когда я претыкался, они радовались и собирались; собирались ругатели против меня, не знаю за что, поносили и не переставали; с лицемерными насмешниками скрежетали на меня зубами своими» (курсив мой. – М. М.) (Пс. 34:15-16). В этих строках Псалтири, как и во многих других стихах ветхозаветных книг, христианские богословы видели указание на грядущие Страсти Христовы. Потому в Штутгартской псалтири напротив них мастер изобразил, как Христа привели на суд к Понтию Пилату и как два палача бичуют узника огромными плетями[808].

II.4.13. Последователь Босха. Несение креста. Ок. 1530–1540 гг.

Ghent. Museum voor Schone Kunsten. № 1902-H

II.4.14. Воины, которые бичуют Христа по приказу Пилата, скалятся на Христа или скрежещут на него зубами.

Слева: Винчестерская псалтирь. Англия. Середина XII в.

London. British Library. Ms. Cotton Nero C IV. Fol. 21

Справа: Псалтирь св. Людовика и Бланки Кастильской. Париж. Ок. 1225–1235 гг.

Paris. Bibliothèque de l'Arsenal. Ms. 1186. Fol. 23v

II.4.15. Слева: Демон и грешник. Фрагмент Страшного суда, вырезанного Лоренцо Майтани на фасаде собора Орвието. Ок. 1309–1330 гг.

Справа: Искушение Христа в пустыне. «И приступил к Нему искуситель и сказал: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами. Он же сказал ему в ответ: написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» (Мф. 4:3-4). Звероподобный Сатана, сложив рот восьмеркой, показывает Христу зубы и высовывает язык. Хотя Спаситель ему отвечает, его уста сомкнуты.

Псалтирь св. Людовика и Бланки Кастильской. Париж. Ок. 1225–1235 гг.

Paris. Bibliothèque de l'Arsenal. Ms. 1186. Fol. 20

Скрежет зубов – знак агрессии, проявление звериного начала в человеке. Вот почему на бессчетных средневековых изображениях так же скалятся демоны, мечтающие «поглотить», т. е. погубить свою жертву[809]. В отличие от ангелов, чьи уста почти всегда замкнуты, бесов было принято изображать с приоткрытой или вовсе разинутой пастью (II.4.15). Нередко их оскал – как на средневековых изображениях львов – напоминал по форме двойную петлю или восьмерку, положенную горизонтально. Искривленные губы – знак свирепости, готовности укусить, впиться в плоть жертвы[810]. Широко раскрытые рты нечистых духов периодически упоминались и в текстах. Бургундский монах Радульф Губастый, описывая демона, который как-то явился его искусить, отмечал, что у него был «растянутый рот» (ore exporrecto)[811]. Во многих позднеантичных и средневековых текстах разинутый и искривленный рот представал как типичное проявление гнева. Как писал английский монах-энциклопедист Александр Неккам (1157–1217), «у воспламененного гневом рот перекашивается в широкий оскал»[812].