litbaza книги онлайнМедицинаПравила ведения боя. #победитьрак - Катерина Гордеева

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 113 114 115 116 117 118 119 120 121 ... 154
Перейти на страницу:

– пункт переливания крови.

Катетеры:

– «советский»/иностранный, способ и частота переклейки, навыки персонала в уходе за катетером.

Техника внутривенных уколов:

– периферические катетеры или бабочки, забор крови иглой от шприца и т. д.;

Расходные материалы.

Правила ведения боя. #победитьрак

«И ведь заработало, Катя! – радуется как ребенок Карачунский. – Врачи стали общаться между собой и, быть может, впервые в истории своих профессиональных карьер – с иностранными коллегами. Стали обмениваться данными, перестали стесняться спрашивать совета! Врачи поняли, что одному врачу – без команды из ординаторов, медицинских сестер, нянечек – не справиться. Это тоже очень важная часть, которая в Европе и Америке подразумевается как бы сама собой, а у нас такого просто никогда не было. Мы работали в тех же больницах, в которых родились и лечились сами. Эти больницы на нашей памяти всегда были такими. И надо было перейти на какую-то новую ступень развития, чтобы понять, что их тоже надо менять.

Когда мы проанализировали опыт, накопленный разными мультицентровыми группами в разных странах, мы поняли, что есть возможность создать свой протокол, адаптированный к условиям России. Так появился протокол «Москва – Берлин». Сначала мы его сравнивали со стандартным немецким протоколом «БФМ» в своем отделении Российской детской клинической больницы в Москве. А с 1995 года к нам присоединились клиники Екатеринбурга, Морозовская больница в Москве, отделение в Сочи, которое сейчас переехало в Краснодар, отделение из Нижнего Новгорода, Ульяновск, Новокузнецк, и с 2000 года – Курск, разговор с которым вы сейчас слушали».

Сообщество клиник назвали мультицентром «Москва – Берлин». Первые же результаты его деятельности позволили добиться того, что протокол, адаптированный для России, стал работать. Затем было организовано мультицентровое исследование «Москва – Берлин, 2002», вслед за ним «Москва – Берлин, 2008», «Москва – Берлин, 2014» и готовящееся к публикации «Москва – Берлин, 2020», включающее в себя на сегодняшний день несколько тысяч пациентов из клиник разных городов двух стран.

Благодаря тому, что у врачей была возможность работать с большим количеством пациентов и сравнивать результат, были пересмотрены распределения на группы риска, изменены дизайны химиотерапии, дизайны программ лечения. «Как врач, как ученый, я могу с гордостью заявить: мы отныне полностью соответствуем европейским стандартам, – говорит Карачунский. И видно, что он действительно этим гордится. – Есть, разумеется, необходимость подождать еще несколько лет, чтобы максимально корректно оценить ситуацию с поздними рецидивами, например. Но я могу сказать, что за последнее время, в том числе благодаря тому, что была построена клиника имени Дмитрия Рогачева, нам удалось преодолеть прежде непреодолимую препону: вплоть до 2012 года главной проблемой, от которой погибали наши пациенты, была токсичность – до 4–5 процентов больных. При современном уровне мировой медицины это очень большой процент. До сих пор по стране главной проблемой является потеря больных от инфекционно-токсического шока, потому что клиники не соответствуют требованиям. Но мы четко понимаем, к чему идти. И сейчас уже не такой огромный перепад в результатах лечения. Сейчас сражение идет за каждый процент, о чем всего 20 лет назад и речи быть не могло. Теперь для 50 процентов больных стандартной группы риска в России выживаемость составляет выше 90 процентов, практически так же, как на Западе».

Карачунский одним из первых в России постарался разъяснить коллегам и в Москве, и в регионах одну, казалось бы, несложную вещь: в мире лечение всех онкологических больных уже давным-давно идет по стандартным протоколам, но уровень клиник в маленьких и крупных городах, в столице или на периферии примерно одинаковый. А у нас, увы, не так. Профессор Карачунский одним из первых отправился в многодневные командировки по российским регионам, чтобы подключать к мультицентровой программе, образовывать и учить врачей.

Спрашиваю: «Чему вы хотели бы научить участкового доктора из небольшого российского города?» – «Как минимум тому, что вылечившийся пациент тоже заслуживает внимания. Вы не удивлены? А долгое время только клиники, входившие в «Москва – Берлин», в России отслеживали детей, которые лечились и уехали домой. Да, я понимаю, что врачи работают в самых разных и не всегда идеальных условиях. У этих врачей возникают проблемы самого разного свойства: от чисто бытовых до когнитивных. Мы стараемся с этими врачами быть постоянно на связи. Того, кого надо, подтягивать, доучивать, помогать. Мы постоянно собираемся в Москве, проводим детальный анализ всех ошибок, детальный анализ всех проблем. Это такое глобальное обучение, глобальное повышение уровня, глобальный скачок квалификации. Доктор, который испокон веков лечил пациентов препаратом А только потому, что не знал, что вместо этого или вместе с этим можно применять препарат Б, или не знал, как его применить, как получить право на его клинические испытания, да, в конце концов, просто не знал, что он существует, теперь полноправный участник исследования. И если в чем-то он сомневается, если требуется совет, какие-то дополнительные знания, то 24 часа в сутки все коллеги на связи. Это пять, десять, а то и больше звонков и видеоконференций со всей России. И возникает фантастическая история – все врачи со всей страны работают как одна команда. И в этом большое социальное значение исследования для России. Ведь оказалось, что уровень лечения, уровень сопроводительной терапии повышается не только для больных с острой лимфобластной лейкемией, а вообще для всех больных с другими злокачественными заболеваниями в этих клиниках. На мой взгляд, наше исследование, этот эксперимент (который только для России является экспериментом, а во всем мире проза жизни) является скелетом того, как система организации здравоохранения в нашей стране может выйти на единый мировой уровень».

А мировой уровень – то, к чему стремится медицина во всем мире, – это максимальное сокращение шага между изобретением препарата и реальной пользой от него реальным пациентам. На сегодняшний день этот шаг для России – 10–15 лет между первой фазой клинических испытаний и применением, согласно стандартному протоколу лечения. Но в США, например, согласно данным Национального института рака, за последние 10 лет шаг «из науки в люди» сократился до 6–7 лет. Это произошло во многом благодаря тому, что клиника и наука в буквальном смысле работают бок о бок.

Вот, например, клиника Института онкологии имени Розвелла Парка, Баффало, США. Холл, наполненный нежными арпеджио американца русского происхождения Миши, пересекает молодая женщина Люси M. Она первая в числе тех, кому предложено испытать на себе лекарство, придуманное в лабораториях этого института.

Через дорогу от клиники, в лаборатории, день и ночь сидят то у микроскопов, то перед пробирками, то с калькуляторами, то перед компьютером ученые Андрей Гудков и Катя Гурова, крестные родители «кураксинов», нового класса противораковых лекарств, которые обладают свойствами, позволяющими не только убивать опухолевую клетку, но и уничтожать клетки, находящиеся в предопухолевом состоянии, по крайней мере, определенный их класс.

1 ... 113 114 115 116 117 118 119 120 121 ... 154
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?