Да только, кажется, дело было. Да не кому-нибудь, а самому важному на свете человеку. Любимой девушке, для которой Вилхе даже перед отъездом не нашел правильных слов и которой так и не сказал самого главного.

Люблю!..

Так просто, когда уверен во взаимности, и так сложно — когда не знаешь, что получишь в ответ. Когда в последний раз они обменивались с Кайей нежными признаниями? И не вспомнить. Даже на свадьбе вели себя предельно сдержанно и безупречно, чтобы ни у кого из гостей не было повода чем-то их укорить или усмехнуться в воротник. Красиво, правильно…

Бесстрастно и словно бы бесчувственно.

Вилхе потом долго гадал, приятно ли было Кайе такое их поведение, но не нашел даже тени недовольства на ее лице. А сам задыхался в этом коконе и ломал голову, как сохранить хладнокровие и в супружеской постели, чтобы только не напугать Кайю, не причинить ей сильной боли, не оттолкнуть, не отвратить от себя. Старательно повторял немудреные Хединовы советы, обещая себе быть осторожным и терпеливым…

И забылся, стоило им лишь остаться вдвоем в собственном доме, и тонкие Кайины руки обвили его шею, и он вдохнул ее аромат, и почувствовал ладонями изгибы изящного стана, и потерялся где-то в жадных ненасытных поцелуях…

И потом с самого утра ждал новой ночи, чтобы снова испытать эти потрясающие ощущения, услышать словно бы в своей груди частый стук Кайиного сердца, запылать от ее жара — и увидеть нескрываемый восторг в ее глазах. Они почти не разговаривали, но для чего в такие минуты слова, когда есть иной язык и он открывает все тайны и осуществляет все мечты?

Никогда Кайя не была равнодушна к нему. И он не позволит даже самим Создателям ее обидеть! Если понадобится, отдаст свою жизнь взамен ее. Лишь бы успеть! Лишь бы Хедин… ошибся…

Райде не понадобилось уговаривать или даже что-то объяснять. Он подставил Вилхе спину, а потом рванул в Армелон с такой скоростью, словно впервые научился летать и теперь хотел выжать все из того, на что способны его крылья. Вероятно, безумно хотел увидеть Санну и убедиться, что с ней все в порядке. И вряд ли подозревал, что его попутчик мечтает о том же самом. И посылает Создателям безмолвные молитвы, прося лишь об одной милости и обещая никогда больше не сомневаться в их добром к себе отношении. И принять любую жизнь, какую они для него придумали, — лишь бы было, с кем эту жизнь разделить. Потому что без Кайи не нужны были ни подвиги, ни признание, ни само существование. Вилхе не простит себе, если прошел мимо ее беды, занятый лишь собственным потребностями. И что бы там боги ни вещали о своем нетерпении к отчаянию, с подобным грузом Вилхе не выдюжить. И лишь обманчиво отогревающийся у его сердца оберег помогал не поддаться этому чувству прямо сейчас.

Слабак!

И за что только Кайя его полюбила?..

Когда они добрались до Армелона, уже почти стемнело. Не перекинувшись с Райде даже словом, они расстались. Райде рванул в госпиталь, где оставил перед походом Санну, а Вилхе устремился к своему дому. Однако каждый новый шаг давался ему все труднее, как будто незримый груз давил на плечи, не позволяя нормально вздохнуть и прижимая к земле. Сколько сейчас было времени? Увидит ли он свет в родных окнах? Кайя всегда сидела до последнего, поджидая его, но нынче разлука была слишком длинной, чтобы рассчитывать на такое же отношение. Поэтому Вилхе старательно настраивал себя на то, что в доме будет темно и тихо, чтобы не поддаться подступающей панике. Он-то думал, что станет торопить время, чтобы поскорее узнать правду, а на деле большая часть сил уходила на преодоление охватившего страха, и лишь мелькнувший в окне огонек свечи на несколько секунд затопил воодушевлением, позволив дернуть на себя дверь и забежать внутрь в надежде на немедленную встречу.

— Кайя!..

— Вилхе?.. — на него уставились темные глаза родной сестры — и свеча была в ее руке — и у Вилхе что-то оборвалось в душе, мигом уверив, что страшное-таки случилось. Иначе что бы Ана так поздно делала в его доме? Да еще одна? — Ты как здесь?..

— Что с Кайей? — только и выдавил он, чувствуя, что дыхания не хватает, потому что горло сжимает ужас, а в висках болью бухает отчаяние. И, когда Ана изменилась в лице, пробормотав:

— Откуда ты знаешь? — в глазах у Вилхе потемнело…

А в следующее мгновение он уже сидел, прислонившись спиной к стене, и испуганная сестра брызгала ему в лицо водой.

— Ты ранен? Серьезно? — взволнованно спросила Ана, опускаясь на колени и заглядывая ему в глаза. Вилхе мотнул головой, медленно вспоминая произошедшее. Лучше бы убили. Один точный удар кочевничьей сабли. Или короткая схватка с драконом. Или даже волчий вожак пусть бы ему перегрыз глотку, чем чувствовать то, что сейчас скручивало все внутренности, пыхало всепожирающим огнем, вколачивало в сердце гвозди. Впрочем, оно теперь было последним, в чем нуждался Вилхе. Его сердце принадлежало Кайе. А без нее…

— Ни царапины, — кое-как прохрипел он и сам не понял, как сжал Анину руку, ища поддержки. — Я… не хотел тебя пугать. Извини… — спросить про Кайю еще раз смелости не хватало. Так с ней словно бы все еще было в порядке, и она просто спала в их супружеской постели, и с минуты на минуту должна была проснуться, услышав его голос, спуститься, увидеть, броситься на шею… И Вилхе не хотел знать что-то другое!

— Пуганые уже! — несколько резко отозвалась Ана и, вздохнув, неожиданно взъерошила ему волосы — совсем как мама в детстве, — и только это заставило Вилхе вынырнуть из своих бед и услышать сестру. — Кто тебе какие ужасы наговорил? Справляемся мы. А теперь ты вернулся — так вообще все хорошо будет!

— Что хорошо? — не понял он, не позволяя надежде раньше времени проникнуть в душу, но хватаясь за нее, как утопающий за соломинку. — У меня оберег с самого отъезда холодный. Я понимаю, что не уберег Кайю…

— О-ох… — покачала головой Ана и поднялась на ноги. — Значит, сам насочинял? Не даешь себе спокойно жить, — она потянула Вилхе к себе, чтобы помочь подняться, но он только смотрел на нее во все глаза, безмолвно моля о продолжении. — Кайя ребенка носит. Тяжело, правда, но…

— Как носит?! — не веря своим ушам вскочил Вилхе. — Она же… У нее же не может…

— Ты знал? — удивилась Ана.

— Знал, — отмахнулся он. — Эйнард предупредил еще задолго до свадьбы, чтобы я подумал хорошенько. Но если…

— Тогда зачем?.. — раздался на лестнице слабый голос, и Вилхе повернулся, ища взглядом в темноте любимую. — Женился? Из жалости? Потому что слово дал, когда еще не знал ничего?..

Бледное лицо, вздрагивающие от напряжения пальцы, до боли вцепившиеся в перила, — Кайя изменилась, будто бы перенесла тяжелую болезнь. Вилхе рванул к ней, подхватил на руки, не позволяя упасть от слабости.

— Потому что жить без тебя не могу! — выдохнул он. — Пока думал, что ты меня разлюбила, чуть не свихнулся!

— Я разлюбила? — изумилась Кайя, касаясь ладонью его щеки, и Вилхе невольно прикрыл глаза, впитывая эту ласку. Правильно сделала бы, если бы разлюбила.