Выступление Тер-Петросяна прозвучало как вызов, и я понимал, что экс-президент стремится к радикализации. Но мы ответили по-другому. Мы опубликовали статистику и освежили в памяти людей все, что происходило в стране за последние десять лет. Показали в цифрах, как обстояли дела при Тер-Петросяне, в какой ситуации я принял эстафету и в какой – собираюсь сдавать. На Тер-Петросяне полностью лежал груз ответственности за падение экономики, за очень тяжелые зимы – 1992, 1993, 1994 годов, за последствия энергетического кризиса, к которому привели не блокада и не война. Кризис был рукотворным. Он стал результатом закрытия атомной станции под прямым давлением АОДа. Их же усилиями, под экологическими лозунгами, закрылись и медно-молибденовый комбинат в Алаверди, и весь химический комплекс в Ванадзоре. Этим аодовцы фактически сломали хребет армянской экономики. На них же лежала ответственность за ваучерную приватизацию, разрушившую промышленность страны. Став премьер-министром в 1997 году, я получил в наследство бюджет в 300 миллионов долларов, который к 2007 году вырос до 2,5 миллиарда. Насколько же плотная оболочка ненависти окутывала Тер-Петросяна, если он не видел очевидного! Пришлось также напомнить людям о том, как в те годы страну потрясла серия политических убийств, организованных Вано Сирадегяном – бежавшим из страны бывшим министром ВД. Наивно полагать, что президент не знал о преступлениях своего ближайшего соратника.

Мне казалось, что первый руководитель государства должен играть в жизни страны совершенно иную роль, нежели та, на которую сделал столь неожиданную заявку Левон Тер-Петросян. Его участие в предвыборной борьбе под крайне радикальными лозунгами полностью размыло особый статус «первого президента».

Вся осень 2007 года прошла под флагом формирования предвыборных блоков. В обществе доминировала тема возвращения Тер-Петросяна в политику после десяти лет полного отсутствия. Несмотря на то что у Тер-Петросяна остались свои преданные сторонники, для которых он олицетворял массовые митинги 1988–1990 годов в Ереване, социологические опросы по кандидатам в президенты показали, что шансов на победу у экс-президента нет. Конечно, при любой власти и в любой, даже самой благоприятной, экономической ситуации всегда будут недовольные и ненашедшие своего места люди. На тот момент Тер-Петросян, благодаря своим ораторским способностям и таланту манипулировать толпой, мог стать фигурой, которая объединит протестный электорат. Но опасения, что он окажется в состоянии выиграть выборы, у меня не было абсолютно – даже в случае второго тура голосования, при условии привлечения на свою сторону всех выбывших кандидатов, вероятность его победы оставалась низкой. Рейтинг его неприятия оказался самым высоким среди всех претендентов на президентское кресло: более 70 процентов опрошенных отмечали, что не будут голосовать за Тер-Петросяна ни при каких условиях. Причем столь отрицательный рейтинг держался вплоть до дня голосования. С именем Тер-Петросяна люди продолжали связывать свои страдания, вызванные резким ухудшением уровня жизни в начале 1990-х, с холодными и темными ночами в годы энергетического кризиса – следствием провального правления партии АОД.

Понимая это, Тер-Петросян сделал все возможное, чтобы оторваться от скомпрометированного названия. Вокруг него объединили группу карликовых оппозиционных партий, и теперь он уже выступал не как лидер АОДа, а как оппозиционный кандидат, консолидировавший часть оппозиции. Однако, несмотря на все старания, дистанцироваться от АОДа и ее одиозных представителей Тер-Петросяну не удалось – в восприятии людей он все равно ассоциировался с ними. Ссылка на то, что он вернулся в политику в окружении новых лиц, никого не убедила, поскольку лица эти выглядели далеко не свежими. Рядом с Тер-Петросяном оказались Степан Демирчян и Арам Саргсян, годом раньше с треском провалившиеся на парламентских выборах. В лагере первого президента оказались и люди из добровольческой организации «Еркрапа» – в основном те самые, которые крутились вокруг Вазгена Саргсяна, а после его смерти стали бесхозными.

Еще одним ярким оппозиционным кандидатом на выборах был Артур Багдасарян, бывший спикер парламента, год назад ушедший в отставку. Харизматичный, умеющий впечатлить публику, лидер партии «Оринац Еркир» развернул не менее активную и агрессивную кампанию. К моему удивлению, после отставки Артура «Оринац Еркир» сохранила влияние на свой электорат и сумела мобилизовать его на выборы.

Что же касается Сержа Саргсяна, то предварительные опросы показывали, что он должен набрать чуть больше половины всех голосов, причем немалую роль в таком раскладе играл высочайший отрицательный рейтинг Тер-Петросяна. Сам Серж активнейшим образом участвовал в предвыборной деятельности, много ездил по регионам, провел огромное количество встреч. Его команда работала с полной отдачей. Агрессивная предвыборная риторика Тер-Петросяна мобилизовала всех наших сторонников. Я в ходе кампании выступил лишь пару раз: выразил свою точку зрения, твердо высказался в поддержку Сержа Саргсяна, и этим мое публичное участие в кампании ограничилось. Я по-прежнему считал, что действующий президент не должен вовлекаться в предвыборный процесс и становиться его частью.

Сама предвыборная кампания получилась очень тяжелой. Острая, эмоционально неприятная – до отвращения, она шла с нарушением всех этических норм и границ. Пресса кишела взаимными обвинениями сторон. Истерия и агрессия кампании Тер-Петросяна набирала обороты, высказывания и лозунги становились все радикальнее, тема «разбойничьей клики» максимально раздувалась. Со стороны экс-президента и его сторонников начались активные попытки влияния на государственный аппарат, где по-прежнему работали многие из их знакомых. Придя во власть, я не стал менять всех подряд, а, напротив, сохранил должности за теми, кто уже накопил знания и опыт. Я считал, что институциональная память является важным элементом управления, а формируется она не только через решения и управленческую культуру, но и напрямую, через людей. Поэтому во власти на самых разных уровнях – не на министерских должностях, хотя некоторое время и там – оставалось немало людей, тем или иным образом связанных с Армянским общенациональным движением. Кто-то работал с ними вместе в прежние годы, у других в АОДе состояли родственники. Теперь же сподвижники Тер-Петросяна активно пытались перетягивать старых знакомых на свою сторону.

Происходящее выходило далеко за рамки простой политической борьбы, во всем отчетливо проглядывали личные мотивы. Я понимал, что вряд ли бывший президент, потерявший кресло в конфликте со мной, будет радоваться нашим успехам. Отсутствие аргументов восполнялось нагнетанием слепой ненависти – в надежде собрать под своими знаменами всех недовольных.

Прогнозы оказались довольно точными. Выборы состоялись 19 февраля 2008 года, и по их результатам на первом месте оказался Серж Саргсян, набравший чуть меньше 53 процентов, ему существенно уступил Тер-Петросян – 21,5 процента, а Артур Багдасарян стал третьим – 17,7 процента.

Стояние на Театральной площади

А дальше начались совершенно непредсказуемые события.

На следующий день после объявления результатов Левон Тер-Петросян собрал митинг на Театральной площади, на котором отказался признать официальные итоги голосования. Он заявил, что выиграл выборы он, выиграл безоговорочно и является законно избранным