тяжелее – в области бедер. Малый рост вообще характерен для той стороны правоохранительной индустрии, что подвластна Дилу Шустеру.

Отчасти потому, что коротышек, как правило, меньше опасаются.

Саггз вел меня длинными, извилистыми коридорами – вверх и вниз, вправо и влево, мимо многочисленных тюремных камер. Свободных мест было не очень много. Подразумевалось, что это должно оказать на меня запугивающее воздействие. И запутать, чтобы я в случае чего не нашел дорогу к шефу самостоятельно.

Может, Косс и не врал, говоря, что Шустер превратился в затворника.

Саггз сдал меня безымянному человечку, представлять которого мне не стал. У этого было меньше волос, больше бедер и меньше настроения болтать. И он не заморачивался лабиринтом. Мы с ним прошли всего один тюремный блок. Некоторые увиденные лица я узнал. Как правило, они принадлежали тем, кто с избыточным энтузиазмом кричал о самоотверженности новой полиции. Или выделялся особо радикальными расистскими взглядами.

Безымянный человечек усадил меня на жесткий деревянный стул в помещении, которое мало отличалось от камеры. Вряд ли он догадывался об этом, но я знал, где нахожусь. Я здесь уже бывал. Полумрак освещался одним-единственным глиняным светильником. Делать тут было нечего, только сидеть. Ну, наверное, еще практиковаться в танцах.

– Подождите здесь, – сказал мне анонимный человечек.

Подразумевалось, что ожидание должно устрашить меня до холодного пота.

Танцевальные навыки у меня на вполне устраивающем меня уровне. Да и других навыков, приобретенных в военные годы, я, тьфу-тьфу-тьфу, не утратил.

Поэтому я уснул.

Человечек принялся толкать и дергать меня. Вид он имел донельзя расстроенный. Он прилагал все усилия, чтобы мне было неудобно.

И ему это удавалось. Хватало хотя бы того, что я находился рядом с ним. Но знать ему об этом было вовсе не обязательно.

– Кой черт вы портите воздух?

– Сейчас с вами будет говорить шеф.

– Ой, мамочки! Это станет главным событием моей юной жизни. Главнее рукопожатия наследного принца, когда он встречал наш отряд из Кантарда.

Что-что, а мой сарказм от него не укрылся.

Не сомневаюсь, напротив моей фамилии у него в памяти появится жирная черная метка.

Шустер находился в двух камерах от той, где ждал его я. Он разобрал перегородку между двумя камерами. В образовавшемся помещении он жил и работал.

Типы, которые довольствуются таким, пугают меня сильнее, чем погрязшие в роскоши.

Я уже навещал его там. Я ни о чем его не просил. И его ведомство не критиковал. Это было как посещение врача. Я только постарался, чтобы визит занял по возможности меньше времени.

Директор не позаботился прикрепить к двери свою табличку. Да и ничем другим это место не отличалось от камер, предназначенных для заключения нехороших парней. Неприбранная кушетка – скорее, набитый тростником матрас на холодном каменном полу – вот и все убранство. В углу валялась груда грязной одежды.

Правда, на освещение Шустер не поскупился. В помещении горело целых четыре лампы.

Дил Шустер – невысокий человек смешанного происхождения, уродливый как первородный грех. Если верить слухам, пару поколений назад в его фамильное древо затесался – ну или мог затесаться – гном. Начинал он добровольным информатором, помогая властям контролировать влиятельное правозащитное движение. Начальство оценило его рвение. Особенно полковник Туп, который взял коротышку на службу сразу же, как получил право нанимать людей. Теперь Шустер занимает в ведомстве второе место.

– Все задницу рвешь за пару монет? – поинтересовался Шустер.

В корявых маленьких пальчиках он сжимал одну из наших палочек для письма, которой и ткнул в направлении стула. У этого, впрочем, имелась хоть тоненькая, но подушка, и тем самым он претендовал на бо́льшую комфортабельность по сравнению со своим собратом дальше по коридору.

Я уселся поудобнее:

– Каждый делает то, что должен делать.

Шустер отпустил поводья:

– Понимаю.

Я насторожился вдвое сильнее. Поводья, которые он держал в руках, наверняка переброшены через какой-нибудь крепкий сук. Лучше держать ухо востро, пока на шее не затянулась петля.

Шустер ухмыльнулся. Похоже, он читал мои мысли.

– Я попросил мальчиков привести тебя сюда, – сказал он, – потому что хотел проконсультироваться. Как с профессионалом.

Должно быть, у меня глаза вылезли из орбит.

– Правда. – Он снова ухмыльнулся; не могу сказать, чтобы его зубы показались мне привлекательными. – Что-то происходит. Вы с парнями, похоже, слегка уже потоптались в этом. Мне докладывали, что последние год или два ты шел в разумных пределах на сотрудничество с нами.

– Судя по тому, как со мной разговаривали ваши ребята, в этом можно усомниться.

Он еще раз продемонстрировал кривые зубы:

– Они следуют инструкции. Как вести себя по отношению к таким, как вы. Да и вы усложняете им жизнь, не давая расслабиться. То и дело пытаетесь ткнуть им в глаз какой-нибудь палкой.

Мне это представлялось по-другому. Впрочем, я столько раз слышал что-то подобное, что над этим, возможно, стоит поразмыслить.

– Я испытывал их умение вести себя в обществе.

– А с этим есть проблемы? Хотя некоторым, согласен, недостает умения притворяться. Однако я не из-за этого искал встречи. Расскажи, чем сейчас занят.

Я подумал. У меня не было причин умалчивать о чем-либо. Тем более он наверняка знал бо́льшую часть. Я начал с самого начала и поведал все вплоть до последних часов, подредактировав только совсем немного, чтобы прикрыть Джона Растяжку и Кипа Проуза.

– Почти не расходится с тем, что мне докладывали. Каким образом крысюки управляют крысами?

– Не думаю, что они ими управляют. Просто ловят их и некоторое время морят голодом. Потом отвозят в «Мир» и отпускают. Впрочем, я могу и ошибаться. У меня с ними отношения чисто деловые, мы мало общаемся. Мой напарник так же озадачен, как и я.

– Неужели Покойник способен читать и их?

– Он может. Но то, что он распознает, сильно запутано. Ничего удивительного: на деле это гораздо сложнее для него, чем он притворяется, – соврал я.

– Любопытно. Полагаю, ты еще не слышал. У этой истории есть неожиданный поворот.

– Что?

– Жуки. Большие жуки. По всему городу. В особенности в Веселом Уголке. Насколько я понимаю, особых проблем они не доставляют. Люди хорошо развлекаются, пытаясь ловить их. И погода в любом случае прикончит их, и очень скоро.

– Э-э? – промычал я, на сей раз более вопросительно.

– Их количество поразительно, судя по количеству использованных вами крыс. Но настоящая проблема может угрожать вам совсем с другой стороны. Притом имеющей напряженные отношения с законом.

– В каком смысле?

– В таком, что проблемы с жуками отпугивают тех, кто намеревался оставить часть сбережений в Веселом Уголке. Там последней ночью дела шли неважно.

Я пожал плечами.