Впрочем, меня изрядно забавляла мысль о том, как заправилы на рынке ночных услуг пытаются справиться с гигантскими жуками.

– К нам поступил запрос с Холма. Почему один частный агент был замечен в определенном месте в момент, непосредственно предшествовавший взрыву? При этом существуют свидетельства того, что во всем этом замешана похищенная магия. А также, возможно, какие-то противозаконные разработки. Тебе что-нибудь об этом известно?

Насколько я мог судить, единственным, кто мог рассказать обо мне обитателям Холма, являлся таинственный Лазутчик Фельске. Я продемонстрировал директору свой знаменитый финт с бровью:

– Противозаконные? Как? Эти люди что, сами решают, что законно, а что нет?

– Совершенно верно. Если они сходятся на том, что нечто представляет собой слишком большую опасность, любой, кто попытается заняться этим, автоматически преступает закон. В таком случае остальные обрушиваются на него всем своим весом. Не забыв при этом надеть подкованные железом башмаки.

– Не видно, чтобы подобная возможность вашу службу слишком огорчала.

– На интеллектуальном уровне это даже привлекательно. На практическом я вынужден оценивать побочный ущерб. Впрочем, сейчас все это не важно. Мне просто хотелось бы узнать побольше от того, кто лично там присутствовал.

И стоило бы мне заглотнуть эту приманку, как он наверняка предложил бы сделку. Что-нибудь вроде золотой жилы… на каком-нибудь болоте.

Он еще раз блеснул грязными зубами:

– А что с призраками?

– Какими призраками?

– Я слышал, в твои обязанности входит разобраться с призраками, которые беспокоят строителей.

– Ни одного не видел. И не нашел никого, кто лично бы их видел. Я склоняюсь к мнению, что кто-то просто слышал, как скребутся в стенах жуки.

– Возможно, возможно…

Не уверен, что это его убедило.

Он явно знал что-то, чего не знал я, но выпытывать это у него было бы пустой тратой времени.

– У Стражи что, свой собственный интерес в успехе этого театрального проекта? – спросил я вместо этого.

– Исключительно по причине незаконной активности, имеющей место в прилегающих кварталах. Несовершеннолетние гангстеры… С этой проблемой необходимо покончить раз и навсегда. Равно как с воровством и вандализмом.

Шустер не стал объяснять. Должно быть, они связали тот ржавый нож с убийством Красавчика. Я не хотел знать, что последует дальше. Наверняка что-то достаточно жестокое.

– Если честно, – продолжил он, – я спрашиваю об этом по причине внезапного интереса к происходящему в этом районе со стороны Холма. В особенности потому, что кое-кто не хочет в этом деле светиться. Когда Туп не может… – Он замолчал, не договаривая; вербовать кого-либо противоречит его религии.

Я мог ждать каких-то осложнений со стороны друзей Кипа. Кто-то из них наверняка проживает на Холме. И делает то, что обычно делают дети, – то есть запускает руку в родительский карман, когда те не замечают. Я, например, частенько покушался на мамочкин бренди. И каждый раз на этом попадался. Трудно, понимаете ли, спрятать бутылку под мышкой.

– Есть кто-то из мне известных, кто замешан там, но не высовывается?

Снова демонстрация кривых зубов. Дила Шустера на кривой кобыле не объедешь.

– И меня отпустят, даже если я никого не видел?

– Если ты никого не видел, то я первый в мире гном девяти футов ростом.

Я сделал ход, которого он от меня не ожидал:

– Что у вас здесь знают о человеке по прозвищу Лазутчик Фельске?

Шустер вскинулся, но сдержал себя, выключив все, что могло бы стать подсказкой.

– Фельске?

– Лазутчик Фельске. Имя у него, кажется, Трибун.

– А что? Что тебе известно про Фельске?

– Любопытно. С ним что-то связано?

– Что ты о нем знаешь?

– А вы что знаете?

– Я знаю, что ты сидишь в моей камере в самом сердце Аль-Хара. И что путь к выходу неблизкий. Что тебе известно про Лазутчика Фельске?

Тон его мгновенно сделался из дружеского нейтральным, а из нейтрального откровенно враждебным.

– Кто-то наблюдал за нами у «Мира». Плоскомордый Тарп сказал, что ему показалось, это может быть некто по прозвищу Лазутчик Фельске.

– Тарп знает Фельске?

– Нет. Но он о нем слышал. Лично я прежде – ни разу.

– Расскажи.

Я рассказал.

– Повтори описание.

Я повторил.

– Возможно, мне придется позаимствовать твоего следопыта.

– Прошу прощения? – Я не говорил ему о том, что Синдж запомнила запах Фельске.

– Мы сильно заинтересованы в том, чтобы напрямую побеседовать с этим типом Фельске. – Объяснять, зачем ему это, Шустер, разумеется, не стал. – Ты дал мне больше, чем мне удавалось собрать прежде.

– Я не могу приказать Синдж делать это. Впрочем, сама она, наверное, и взялась бы – в интересах дружеских отношений. И ради возможности заработать немного. Но для этого необходимо, чтобы ей дали что-нибудь для начала работы.

– Что? – Он решил, что я скармливаю ему дозированную информацию.

– Она лучший следопыт в этом городе, но просто скомандовать ей найти кого-либо мало. Ей нужно знать, откуда начинать поиск, знать требуемый запах, нужно, чтобы погода стояла благоприятная, и еще нужно проделать все это вскоре после того, как объект находился в исходной точке. Чего-чего, а источников вони в этом городе предостаточно.

– И вонючек.

– Один из которых я?

– Если башмачок подойдет. Послушай, мне очень нужно побеседовать с мистером Фельске. По описанию похож на одетого орангутана. Я буду весьма благодарен любому, кто сделает эту беседу возможной.

– Загляни к нам, поговори с Синдж. Она всегда рада вниманию.

Легкая улыбка директора дала мне понять, что я скорее окажусь под градом выделений стаи летающих свиней, чем он навестит мой дом еще раз. Он один из тех параноиков, которые неколебимо убеждены в том, что кому-то неймется его уничтожить.

Покойнику будет интересно поблуждать по лабиринтам его смертоносного умишки.

– Возможно, это меняет все, – пробормотал он. – Мне нужно… Спасибо, что пришел, Гаррет. Возможно, у меня еще возникнет необходимость повидаться снова. Впрочем, можно нисколько не сомневаться в том, что ты заставишь меня искать новой встречи.

Я хотел задать ему несколько вопросов, но не дождался возможности сделать это. В конце концов, моих желаний здесь никто не спрашивал.

Шустер крикнул. В камере материализовался человечек с примесью гнома.

– Он свободен.

– Сэр, – обратился тот ко мне, – не будете ли вы любезны пройти со мной?

Меня отпускали. Чтобы привлечь внимание Шустера повторно, мне пришлось бы швырять зажигательные бомбы.

– Веди, Стадли.

Не имело смысла говорить им, что я и сам бы нашел дорогу к выходу. Возможно, когда-нибудь я и захочу еще их огорошить.

28

Время было дневное, но уже стемнело. Снег сыпался с небес большими сырыми комками, которые кого-нибудь неосторожного могли бы сбить с ног. Самое время играть в снежки. Наверняка все дети Танфера