«Ты должен знать, что мир уже устарел, что он не держится теми силами, какими держался прежде, и нет уже в нем той крепости и устойчивости, какими был он богат когда-то… Нет уже зимою такого обилия дождей для питания семян, — летом такого солнечного жара для созревания плодов… Таков приговор дан миру, таков закон Бога: все взошедшее должно зайти, возросшее — постареть».

Современная физика полностью опровергла эту теорию, во всяком случае в той степени, в какой это касается любой из ныне существующих цивилизаций. Да, современные физики предсказывают в невообразимо далеком будущем «остановку» «часов Вселенной» как следствие неизбежного превращения материи в энергию, однако это будущее, как мы уже сказали, невообразимо далеко. Сэр Джеймс Джине[494] пишет:

«Окидывая предельно мрачным взглядом будущее человеческого рода, допустим, что он сможет просуществовать, предположительно, еще два миллиарда лет — период, приблизительно равный возрасту Земли. Тогда человечество (если рассматривать его в качестве существа, которому суждено прожить семьдесят лет), хотя и родилось в доме, существующем уже семидесятилетие, имеет отроду всего три дня… Совершенно неопытные существа, мы присутствуем при первых лучах рассвета цивилизации… В свое время утреннее сияние должно разрастись в свет обычного дня, а он, в некоем весьма отдаленном веке, уступит место вечерним сумеркам, предвещающим окончательную вечную ночь. Но нам, детям рассвета, не стоит думать об этом далеком закате».

Тем не менее современные западные защитники предопределения или детерминистского объяснения надломов цивилизаций не пытаются связать судьбы этих человеческих институтов с судьбой физической Вселенной в целом. Вместо этого они обращаются к закону старения и смерти с более короткой длиной волны и заявляют о том, что действие данного закона распространяется на все живое на этой планете. Шпенглер, чей метод начинается с метафоры, из которой он впоследствии развивает свою аргументацию, как если бы она была законом, основанным на наблюдаемых явлениях, заявляет, что каждая цивилизация проходит через ту же последовательность возрастов, что и человеческие существа. Однако все его красноречие на эту тему так нигде и не достигает уровня доказательства, и мы уже отмечали, что общества ни в каком смысле не являются живыми организмами. В субъективных понятиях это умопостигаемые поля исторического исследования. В объективных понятиях общества представляют собой точки пересечения соответствующих полей активности множества отдельных индивидуумов, которые сами являются живыми организмами, но которые не могут превратиться, словно по волшебству, в великана по своему собственному образу, вне пересечения их собственных теней, и затем вдохнуть в это невещественное тело дыхание своей жизни. Индивидуальная энергия всех людей, являющихся так называемыми членами общества, и есть та жизненная сила, которая воздействует на историю данного общества, в том числе и на продолжительность его жизни. Догматически заявлять о том, что каждое общество имеет предопределенный срок жизни, так же глупо, как и заявлять о том, что каждая пьеса непременно должна состоять из определенного количества актов.

Мы можем отбросить теорию, утверждающую, что надломы возникают, когда каждая цивилизация близится к завершению своего биологического срока жизни, поскольку цивилизации — объекты такого рода, который не подчиняется законам биологии. Однако существует и другая теория, утверждающая, что (по какой-то необъяснимой причине) биологическое качество индивидов, чьи взаимоотношения образуют цивилизацию, таинственным образом ухудшается через определенное или неопределенное число поколений. Фактически [утверждается], что опыт цивилизации, в конце концов, существенным образом и необратимо ведет к вырождению.

Это означает, телегу запрягать впереди лошади и принимать следствие социального упадка за его причину. Ибо хотя во время социального упадка и может показаться, что члены пришедшего в упадок общества выродились в пигмеев или превратились в несгибающихся калек по сравнению с царственным ростом и величественной деятельностью их предков, живших в эпоху социального роста, приписывание болезни вырождению будет ложным диагнозом. Биологическое наследие эпигонов то же, что и наследие первопроходцев. Все старания и достижения первопроходцев потенциально достижимы и для их потомков. Болезнью, которая сдерживает детей упадка, является не паралич их природных способностей, но надлом их социального наследия, который не дает простора для приведения в эффективное и творческое социальное действие их неповрежденных способностей.

Эта несостоятельная гипотеза о расовом вырождении как о причине социального надлома иногда подкрепляется тем наблюдением, что во время междуцарствия, лежащего между окончательным распадом декадентского общества и появлением новорожденного общества, родственно с ним связанного через аффилиацию, зачастую имеет место Völkerwanderung [переселение народов], в ходе которого население одной и той же родины двух следующих одно за другим обществ подвергается вливанию «свежей крови». По логике post hoc propter hoc[495] предполагается, что свежий доступ творческой силы, который проявляет новорожденная цивилизация в ходе своего роста, является даром этой «свежей крови» из «чистого источника» «примитивной варварской расы». Затем делается вывод, что и, наоборот, утрата творческой силы в жизни предшествующей цивилизации должна была быть вызвана своего рода расовой анемией или пиемией, которую ничем, кроме свежего вливания здоровой крови, излечить нельзя.

В поддержку этого взгляда приводится характерный, голословно утверждаемый случай из истории Италии. Указывается, что жители Италии продемонстрировали выдающуюся творческую силу в последние четыре века до Рождества Христова, а затем вновь — в течение приблизительно шестивекового периода с XI по XVI столетия христианской эры. Два этих периода якобы отделены друг от друга тысячелетием упадка, прострации и выздоровления, когда на время показалось, что добродетель совершенно покинула итальянцев. Эти поразительные превратности в итальянской истории были бы необъяснимы, говорят расисты, если бы не было вливания в вены итальянцев новой крови вторгшихся готов и лангобардов в промежуток между двумя великими эпохами итальянских достижений. Этот жизненный эликсир породил со временем, после столетий инкубационного периода, итальянское Возрождение, или Ренессанс. Именно из-за недостатка свежей крови Италия ослабла и пришла в упадок при Римской империи после демонического выхода энергии во времена Римской республики. А эта энергия, которая бурно начала действовать с появлением республики, несомненно, сама являлась продуктом более раннего вливания свежей варварской крови во время Völkerwanderung, предшествовавшего рождению эллинской цивилизации.