оправдать враждебные описания американских индейцев. Изображая в фильмах диких индейцев, убивающих поселенцев, они претендуют на баланс на том основании, что в то же время упоминают Тонто» [спутника Одинокого Рейнджера, «положительного индейца» в американском фольклоре. – Примеч. nep.] [Shaheen 2001:430, 17].

226

Согласно IMDb, вымышленные выпуски новостей CNN были сняты в реальной студии CNN в Лос-Анджелесе.

227

Эта уже третья ассоциация России с хором поразительна, но ее, вероятно, можно объяснить ассоциацией совместного пения с советским акцентом на коллектив.

228

Рут Стейн, писавшей о фильме в «The San Francisco Chronicle», монтаж показался «первым свидетельством запутанной концепции “Шакала”, – с его изображениями Сталина, Ленина и устаревших советских военных парадов, предвещающими грядущее зло. Но [сюжетные] механизмы “Шакала” построены на постсоветском преступном мире, а не на этих старых символах» [Stein 1997].

229

Престон здесь также проговаривает одну реплику на русском языке, рассказывая Газзи о том, как ФБР помогло с расшифровкой ДНК. По логике Брюс Уиллис должен был бы говорить с Тереком Мурадом по-русски (с субтитрами) на протяжении всей их встречи, но Кейтон-Джонс решил, что у него «не может быть сцены, где на протяжении двух минут они говорят исключительно по-русски» – очевидно, из-за чувствительности аудитории или отсутствия у нее навыков чтения субтитров. Поэтому Уиллис тоже произносит только одну реплику, требуя перейти к делу.

230

Газзи быстро переключается на Престона как на подходящего противника (тоже мужчину), дразня его «его женщинами» так же, как Шакал позже дразнит Малкуина неспособностью защитить «своих женщин». Посреди ожесточенных воплей «Иди ты к черту» Газзи кричит: «Клянусь, я убью тебя и твоих гребаных мамочек!» и «Возьми свою суку и убирайся отсюда!»

231

Джек Шахин включает фильм «Морские котики» в свой список худших примеров издевательства над арабами в кино [Shaheen 2001: 550]. По крайней мере, «Шакал» не продолжает те безостановочные этнические оскорбления с использованием ненормативной лексики, из-за которых Шахин подверг критике первый сценарий Пфаррера (которого он ошибочно идентифицирует как всего лишь консультанта в фильме).

232

В самом деле, через центр Чечни протекает река под названием Терек.

233

Деталь, показывающая снижение образа Шакала 1997 года по отношению к наглому и упоенному властью Шакалу 1973 года, – это название его лодки: «Наглый шалун». Драган Антулов различал двух Шакалов следующим образом: «В оригинальном [фильме] был интригующий протагонист – эффективный, умелый и эмоционально отстраненный убийца, который даже стал чем-то вроде героя для аудитории начала 1970-х годов, выступавшей против истеблишмента. В 1990-х годах киллер стал отъявленным психом-монстром; несмотря на все обаяние и талант Брюса Уиллиса, вряд ли кто-то сможет симпатизировать этому персонажу» [Antulov 2004а]. Мэри Энн Йохансон также похвалила этого сыгранного Уиллисом «непростительно плохого, <…> шокирующе хладнокровного убийцу – его внезапно леденеющий взгляд выглядит сногсшибательно» [Johanson 1998]. Напротив, Кеннет Туран из «Los Angeles Times» отметил, что Уиллис «часто путает крутизну с сонливостью» [Turan 1997b], в то время как Уэйд Мэйджор обвинил актера в одной из слабостей сценариста: «К счастью, неутомимый парад глупых костюмов Уиллиса и отчаянные попытки передать угрозу выглядят скорее китчево, чем круто, придавая фильму по крайней мере непреднамеренный комизм в те моменты, когда он мог бы стать невыносимо скучным» [Major Nd].

234

По словам Кейтона-Джонса, Брюс Уиллис сам предложил эту деталь в качестве характеристики своего персонажа.

235

Как удачно выразилась Рут Стейн, «Показывая дружелюбие лепрекона, Гир играет <…> самого симпатичного террориста ИРА со времен Брэда Питта в фильме “Собственность дьявола” (ирландский акцент Гира даже более убедителен)» [Stein 1997]. Хотя некоторые другие рецензенты сочли этот акцент проблематичным, никто не забыл упомянуть благородные аспекты характеристики Малкуина.

236

В своем обзоре за 2004 год Антулов, отметив использование в фильме русских в качестве «надежных голливудских злодеев», прокомментировал: «Принуждение британской, испанской (и американской – после трагедии 11 сентября) аудитории принимать террористов в качестве героев является наименьшей из проблем этого фильма». Ссылаясь на менее связанные с идеологией недостатки, он перечисляет их: «показ технологии “крутых взрывов”, громкий саундтрек, пиротехника, “застающие врасплох” сюжетные повороты и самые раздражающие клише, позаимствованные у Голливуда», худшими из которых являются идиотские персонажи (Antulov 2004а).

237

Оказывается, это означает, что «допрос при помощи наркотиков <…> совершенно законен в вопросах государственной безопасности», что может показаться не так уж плохо, пока офицер не обнаружит, что допрашиваемый умер от недиагностированного сердечного приступа. Такая кажущаяся «невинность» с американской стороны выглядит еще более неискренней после скандалов с допросами в Ираке последних лет.

238

Цит. по [Anderson, Zinsser 1988: 299–300].

239

Несмотря на свою проницательность в отношении голливудских стереотипов относительно русских, Антулов, похоже, принял визуальное кодирование женщин без скептицизма, хотя в приведенной ниже цитате слово «теряется» указывает на понимание им традиционных манипуляций с женщинами в фильме: «Дайан Венора, впустую сыгравшая роль крутой русской женщины-копа, <…> убедительна, но ее персонаж, сыгранный недостаточно привлекательной актрисой [!], теряется на фоне персонажа, которого сыграла <…> визуально более привлекательная Матильда Мэй». См. [Antulov 2004а]. Другие рецензенты только хвалили Венору. Йохансон считала ее «достойной того, чтобы посмотреть фильм», Уэйд Мэйджор назвал ее «единственным персонажем фильма, чудесным образом откапывающим пафос и достоинство из болота бессмыслицы». См. в [Johanson 1998]. Туран прокомментировал в более общем плане: «…Венора, как всегда, привносит нечто неожиданное в роль российского офицера разведки <…>» [Turan 1997b].

240

Несколько критиков, в том числе Роджер Эберт, отметили сходство первой леди с реальной первой леди 1997 года, Хиллари Родэм Клинтон, – ассоциация, которая явно добавит образу России злодейства в самом сердце нарратива. См. в [Ebert 1997].

241

Так же как в «Самолете президента» и «Миротворце», телевидение играет здесь роль в подчеркивании важности миссии американской стороны. По словам Кейтона-Джонса, Кинг и Харпер импровизировали большую часть интервью [Caton-Jones 2008].

242

Пфаррер не смог устоять перед превратившимся в клише кратковременным воскрешением на первый взгляд мертвого монстра (ср. с фильмами «Терминатор», «Роковое влечение», серией фильмов